Главная Строительство Из какого дерева строили корабли на руси. Как это сделано, как это работает, как это устроено. Для чего мачты необходимы на судне

Из какого дерева строили корабли на руси. Как это сделано, как это работает, как это устроено. Для чего мачты необходимы на судне

«Варяг» - это уникальное (если не единственное) в своем роде предприятие, здесь занимаются проектированием и строительством деревянных судов - морских круизных парусных яхт и учебных парусников, туристских катеров, промысловых ботов, морских шлюпок и многих др.

1. Одним из основных направлений является строительство судов-реплик, стилизованных под старинные парусные и паровые корабли. В процессе постройки используются:
– традиционные и современные технологии и материалы;
– комплектация судов отечественным и импортным оборудованием ведущих производителей;
– авторский дизайн отделки внутренних помещений и наружного декора.

2. При входе в ангар я сразу увидел резчика по дереву, который вытачивал вот такую голову - носовое украшения корабля.

3. Долго вспоминать не пришлось, где я видел очень похожее.

4. Это носовое украшение на драккаре викингов в Выборге. Драккары (от древнескандинавских Drage - «дракон» и Kar - «корабль», буквально - «корабль-дракон») - деревянный корабль викингов, длинный и узкий, с высоко загнутыми носом и кормой.

5. За 20 лет деятельности верфи построено несколько десятков моторных и парусно-моторных судов и несколько сотен шлюпок и лодок, в том числе:
– копии исторических парусников XIV - XVIII веков;
– русские морские и речные ладьи и струги XI-XV веков;
– копии ботиков Петра I и Екатерины Великой для музеев Царского села и Переславля- Залесского;
– копии судов викингов для г. Выборга;
– плавающие модели старинных парусников и гребные суда для съемок английского сериала «Хорнблауэр» и российского фильма «Пассажирка» режиссера Станислава Говорухина.

6. На стапелях верфи находится очередной корабль. Заказов у верфи хватает, без работы не сидят. Суда делаются не только для заказчиков из России, но и из-за рубежа, поэтому их можно встретить в Англии, Испании, Италии, Швеции, Норвегии, Финляндии, в Карибском море и на Канарских островах.

7. Верфь деревянного судостроения «Варяг» - одно из немногих предприятий, где бережно сохраняют и развивают традиции отечественного деревянного судостроения.

9. Качество сборки вызывает уважение.

10. Ряды заклепок, тщательно подогнанные детали.

11. Красота.

12. Тут же мастер вытачивает под нее весла.

13.

14. Руль.

15.

16. Ял-6, конструктивный чертеж корпуса.

17.

18. Справа с оранжевыми бортами - туристский катер проекта «Грумант-30Т». Предназначен для любителей дальних морских путешествий и отдыха на воде.

19.

20. Парусно-моторное судно проекта «Аскольд-65» предназначено для использования в качестве прогулочного на внутренних водоемах.

21. Внешний облик судна представляет собой попытку реконструкции русской речной ладьи XV века. Именно на таком судне тверской купец Афанасий Никитин мог начать свое знаменитое путешествие «за три моря».

22.

23. Рядом с аскольдом идет сборка еще одного судна.

24.

25. В офисе «Варяга» нам рассказали о уже реализованных проектах. Многие частные заказчики, которые просят построить реплику какого-нибудь исторического корабля, всегда подбирают под него легенду, например, для заманивания туристов))

26. Что еще порадовало в офисе - так это офисная мебель, вся хэндмейд из массива по индивидуальным размерам)

27. На столе проект нового судна.

28. Вдохновение черпают отовсюду.

29.

30. Корабли украшают вот такими досками, на которых резчик наносит целую историю. Вот рыбаки отправляются на рыбалку.

31. Вот гигантская щука, которую они повстречали.

32. Вот они ее поймали, сварили из нее суп, а зубы видимо пошли на украшения. Ниже история разворачивается про ветер на море и змея плывущего по волнам.

33. Вот такая вот экскурсия получилась.

Д. РОХЛЕНКО, эксперт правления Российского лесного научно-технического общества

Зима 1721 года. Более двадцати лет идет война со Швецией. Уже нет Карла XII, но шведское правительство не желает заключать мир с Россией, надеясь на помощь Англии. Хозяйство России подорвано длительной войной. Разорена и Швеция. Единственная ее надежда -

Петр Великий изображен на портрете в латах и с лентой ордена Андрея Первозванного. Первая четверть XVIII века (предположительно работа художника И. Н. Никитина).

Екатерина I. 1717 год. Художник - Ж. М. Наттье.

Петровские указы, направленные на сбережение лесов, были опубликованы в газете "Ведомости": первый указ - в феврале 1715 года, а второй - в декабре 1723 года.

Панорама Москвы в 1702 году (иллюстрация к книге К. Де Брюйна, изданной в 1704 году).

Так выглядел один из первых лесопильных заводов, где распиловку бревен делали вручную.

О бурной эпохе Петра I в наши дни написано несметное количество книг и статей - деяния царя-преобразователя того стоят. Со свойственной ему энергией Петр отдавался и организации лесного хозяйства в России. Его с полным основанием можно считать первым лесоводом России. За годы правления Петр подписал более ста указов, распоряжений и инструкций, относящихся к сбережению и рациональному использованию лесных богатств. Близкий к Петру Андрей Нартов (крупнейший в то время механик и машиностроитель) отмечает в своих заметках: "О разведении и соблюдении лесов были государевы многие указы строгие, ибо сие было из важнейших его предметов". Однако и заботы о лесном хозяйстве подчинялись главному делу Петра - превратить Россию из страны сухопутной в державу морскую.

ЛЕС - ЭТО ФЛОТ

Петр I говорил: "Великий государь, который едино сухопутное войско имеет, одну руку имеет, а который флот имеет, вторую руку имеет". Вот для создания этой "второй руки" и требовалось огромное количество высококачественного леса. Такой лишь пример. Строительство одного фрегата потребляло более трех тысяч отборных деревьев. Сколько же их пошло на постройку более тысячи боевых кораблей, спущенных на воду при Петре I на двадцати верфях!

Впрочем, венценосный "мореплаватель и плотник" заботился не только о военных фрегатах и галерах, он думал и о торговых судах, способных связать Санкт-Петербург и Архангельск с крупнейшими европейскими портами. Более того, его планы, касающиеся внешней торговли, не ограничивались прорубленным "окном в Европу". По свидетельству того же Нартова, у Петра было намерение "проложить дорогу чрез Ледовитое море в Китай и Индию...". Он "сочинил и написал собственною рукою наказ Камчатской экспедиции (Беринга. - Д. Р. ), которая долженствовала проведывать и отыскивать мореходством того, не соединяется ли Азия к северо-востоку с Америкою..."

Программа была намечена грандиозная. Но создание мощного военного и торгового флота требовало огромного количества досок, брусьев, древесных стволов для корабельных мачт. Казалось бы, какие тут затруднения? На необозримых пространствах между российскими городами простирались дремучие леса, запасы природной кладовой представлялись неисчерпаемыми. Однако крупные и здоровые деревья нужных пород (даже при прежнем изобилии) встречались нечасто. Петр знал, что корабельные дубы и мачтовые сосны поспевают столетиями и при свободной рубке, обычной для того времени, могли быть истреблены очень быстро. Чтобы уберечь леса от такой угрозы, Петр устанавливает строгий государственный контроль за их использованием. Решение беспрецедентное, знаменующее начало лесного хозяйства в России.

Правда, первые охранные грамоты на право пользования лесами выдавали московские князья еще в XV веке, но они имели лишь местное значение и касались главным образом охотничьих угодий. До Петра I государство, по сути, не занималось лесным хозяйством. Лес обретал государственное значение только на южных границах, где создавались засеки - лесные завалы из срубленных деревьев, кроны которых обращали на юг, навстречу врагу, степным кочевникам.

ЗАПОВЕДНЫЕ ЛЕСА

Все началось с указа от 19 ноября 1703 года. То был важнейший законодательный акт об описи лесов во всех городах и уездах в пределах 50 верст от больших рек (речь шла о Волге, Оке, Доне, Днепре и Двине, впадающей в Балтийское море, со всеми притоками) и 20 верст от малых, "которые в те большие реки впали, а сплавному ходу по ним быть мочно". (Цитаты из указов и распоряжений Петра I приводятся по "Полному собранию законов Российской империи", тт. IV-VII, СПб., 1830 г.)

В таких лесах древесные породы разделялись на две категории: заповедные и дозволенные к свободной рубке. К первой относилось все, годное для кораблестроения: дуб, карагач, клен, вяз, ильм, лиственница, сосна в отрубе 12 вершков и более (вершок равен 4,4 сантиметра). Эти деревья объявлялись собственностью государства, их без разрешения "рубить никому не велеть". Даже в своих вотчинах владелец мог рубить только то, что не требовалось для "государевых дел". На хозяйственные же нужды разрешалось валить липу, ель, березу, ольху, ясень, осину, орешник, ивы, осокорь и сосну диаметром менее 12 вершков - деревья, входившие во вторую категорию. Указ "О нерублении добраго лесу на дрова" предписывал использовать на дрова ель, осину, ольху, а "также и валежник брать".

Нарушителей царских повелений ждало чрезвычайно суровое наказание. "А буде кто сему указу станет чинить противно, - читаем в указе 1703 года, - на них за всякое срубленное дерево, кроме дуба, доправлено будет пени по 10 рублев, за дуб, буде кто хоть одно дерево срубит, также за многую заповедных лесов посечку учинена будет смертная казнь..." Наказанию подлежали не только непосредственные виновники незаконной рубки, но и "кто рубить прикажет, помещик или приказчик и тех самих, вырезав ноздри и учинив наказание, посылать в каторжную работу...".

Охраняли заповедные леса особые надзиратели, находившиеся в подчинении у воевод. Иногда для охраны привлекали и солдат. Указом от 6 апреля 1722 года для управления лесами в обжитых районах - "в Петербурге, в Москве, в Казани, на Воронеже, на Рязани, во Брянску, в Новогороде, в Смоленске, в Муроме" были созданы специальные органы - вальдмейстерства (от немецкого wald - лес). В подчинении вальдмейстеров находились унтер-вальдмейстеры (их число определялось "по пропорции величества места") и лесные надсмотрщики. Всей службой "для особливаго смотрения и бережения лесов" руководил обер-вальдмейстер "под дирекцией Адмиралтейства" - и этим снова подчеркивается главная задача вальдмейстерств: сбережение ценных лесов для нужд кораблестроения.

Однако вернемся к чрезмерно суровым мерам наказания "ослушников". Свершилась ли по царскому повелению хотя бы одна смертная казнь? "Этот строгий указ, - писал в 1872 году в "Лесном журнале" крупный русский лесовод Н. М. Зобов, - едва ли выполнялся на самом деле, и, вероятно, никто не был казнен за порубку дуба". Именно поэтому никаких конкретных документов о вынесении смертных приговоров за нарушение указа 1703 года обнаружить в архивах не удалось.

Известен лишь следующий случай. В Петербурге, на Адмиралтейской стороне, росла большая березовая роща. И окрестные жители, несмотря на запреты, стали ее рубить. Разгневанный царь, узнав о порубках, велел поймать нарушителей и произвести обыск в их домах. Виновниками оказались не только мещане, но и офицеры, показавшие на допросе, что рубили лес, глядя на других. Взбешенный Петр приказал каждого десятого повесить, а остальных наказать кнутом. Только уcилeнные просьбы императрицы Екатерины смягчили наказание. Смертную казнь заменили ссылкой на галерные работы: рубщиков из мещан - навечно, офицеров - на пять лет, а воеводу Феофилатьева за потворство и слабое охранение лесов, то есть "за преступление против присяжной должности", - на десять.

Но шло время, и наказание за самовольную рубку заповедных лесов смягчалось. Вместо смертной казни "без всякия пощады" и ссылки на каторгу ввели систему штрафов, причем их размер постепенно снижался. Например, в 1719 году за дуб надо было платить 15 рублей, а за прочие деревья по 10, а в 1723 году - "по 5 рублев за пень, и из того числа 2 рубли в казну, а 3 рубли надсмотрщику, кто усмотрит".

ПЕТР I И НУЖДЫ НАРОДНЫЕ

Готовя указ 1703 года о переписи лесов, Петр I, видимо, не учел, что запрет на рубку деревьев, годных для кораблестроения, поставит значительную часть населения в крайне тяжелое положение. Во многих случаях в хозяйстве было не обойтись без лесоматериалов из дуба и других заповедных древесных пород. Исправляя свою ошибку, царь два года спустя подписал указ, по которому "во всех городах и уездах всяких чинов людям и крестьянам" было разрешено "на свои нужды... на сани и на телеги, на оси и на полозья и к большим чанам на обручи рубить заповедныя деревья: дуб, клен, вяз, карагач, лиственницу, а на мельничныя потребы, на пальцы и на шестерни рубить клен всем, кроме засек, без челобитья и безъявочно невозбранно".

Петр очень быстро откликался на жалобы с мест о самоуправстве. Например, некоторые воеводы, вопреки законам, расширяли круг запретительных лесных норм. И с мест поднялась волна многочисленных жалоб. Приведу пример. По указу 1703 года липа, как помним, не входила в число заповедных деревьев. И тем не менее вот что писал Петр в указе от 26 января 1721 года: "Известно Его Величеству учинилось, что надсмотрщики лесов не токмо в рубке той липы, но и лык на лапти драть не дают и с лаптями и с лыки многих берут и приводят в город к Воеводам, и от того уездным людям чинится разорение".

В интересах населения государство, считал Петр, иногда должно вмешиваться в самостийные рыночные отношения. После опустошительного пожара, случившегося в Москве весной 1712 года, лесоторговцы, используя ситуацию, начали взвинчивать цены на лесоматериалы и дрова. И тогда Петр в своем указе запрещает "по случаю пожарного разорения" продавать лес по ценам выше бывших до пожара. "И для досмотра той продажи, - говорится в документе, - выбрать в Ратуше добрых людей два человека, которые в тех лесах и лесных припасах и дровах настоящую цену знали". За нарушение указа "тем продавцам учинено будет наказание и взят штраф немалой".

И еще один любопытный аспект законодательных актов, связанных с лесом. Они учитывали особенности хозяйственного уклада разных народов России. Например, по указу 1722 года калмыкам было разрешено "лес рубить, где они кочуют, кроме дуба, а на нужные им потребы и дуб рубить, токмо с позволения Астраханского губернатора". Вскоре от воеводы Уфимской провинции Бахметьева в Сенат пришло донесение. Он сообщал, что дворяне, посланные им в башкирские селения ознакомить жителей с указом "О заповедных лесах", написали: "Башкирцы и другие иноверцы сказали, что в дубу де и в сосне делают они борти (выдолбленные в деревьях дупла для пчел. - Д. Р. ), с того де они платят в казну ясак, а ильмом кормят скот". Решение Петра последовало незамедлительно. Через три дня, 28 марта 1720 года, вышел указ: "Велено в Уфимской провинции тамошним обывателям запрещения в рубке тех лесов никакого не чинить".

РАЧИТЕЛЬНЫЙ ХОЗЯИН

Петр I не только берег строевой лес, он думал об экономии деловой древесины и о том, как сократить потери при заготовке леса. В начале ХVIII века единственным инструментом лесоруба оставался топор. Поговорка "Лес рубят - щепки летят" имела вполне реальный смысл: при валке дерева и разделке ствола на бревна в отход уходило не менее 10-15 процентов заготовляемой древесины. Если же вместо топоров пользоваться двуручными пилами, то потери сократятся, и очень значительно. Любопытен в связи с этим указ "О приучении дровосеков к распиловке дров": дрова для Москвы в течение двух лет заготовлять из расчета "девять сажень топоровой рубки, а десятую сажень пилованную, чтобы в те два года всех чинов работные люди в таких древесных пилах изготовились и пилованию дров изучились".

Выискивали и другие способы экономии дров. Например, в степных районах Приазовья Петр велел губернатору Толстому "на топку всемерно искать торфу, дабы было подспорье дровам", а московскому губернатору дал указание, чтобы избы "черепицей и дерном крыли, а не дранью и не тесом". Следующий указ уже напрямую говорит об использовании древесных отходов, образующихся при строительстве судов. Казанский вице-губернатор получил такое распоряжение: "Которые отрубки и сучья есть в остатке от корабельных лесов, тако ж которые впредь оставаться будут, и оные велите отдавать... на дело пушечных колес, на косяки и на спицы; тако ж и на станки пушечные, ежели которые отрубки будут годны".

Петр I прекрасно разбирался в технологических свойствах различных древесных пород. Так, давая указание Демидову об управлении лесами сибирских заводов, особо подчеркивал: при рубке леса оставлять и беречь "кудреватые березы", потому что "сибирская береза для ружейных лож лучше клена".

Ради наибольшего сбережения запасов дуба Петр со свойственной ему неукротимостью не останавливался и перед неординарными мерами. Так, в 1723 году он запретил (последовал указ Сената) хоронить в дубовых гробах - сообщение об этом разослали во все епархии. Запретил он и изготовление долбленых сосновых гробов, их можно было делать "токмо из досок".

ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ЛЕСОВОД

Дела лесного хозяйства конечно же были на первом месте, но Петр и просто по-человечески любил лес - эту природную красу. Строя Петербург, он старался сохранить лесные массивы, где только можно. Деревья рубили лишь там, где намечалось строительство домов, на улицах же и перед зданиями надлежало оставлять небольшие рощицы.

Больше всего любил царь могучие дубы. "Дабы подать народу пример об сбережении дубового лесу, - писал собиратель воспоминаний о Петре Великом Якоб Штелин, - Государь приказал примеченные им в Кронштадте два старых дуба оградить, поставить подле оных круглый стол и места для сидения. Летом, приезжая туда, часто сиживал там с кронштадтскими командирами и корабельными мастерами". Петр "публично благодарил корабельных мастеров и морских офицеров, - свидетельствует Штелин, - которые сажали в садах своих в Петербурге дубы, и, увидев то в первый раз, целовал их в лоб".

По Петергофской дороге Петр выбрал участок длиной 200 и шириной 50 шагов и засадил его желудями. Как вспоминает Нартов, во время посадки "Государь, приметив, что один из стоящих тут знатных особ трудам его улыбнулся, оборотясь к нему, гневно промолвил: "Понимаю! Ты мнишь, не доживу я матерых дубов. Правда! Но ты - дурак; я оставляю пример прочим, чтобы, делая то же, потомки со временем строили из них корабли. Не для себя тружусь, пользе государства впредь".

"Изволь постараться, - писал Петр I в 1717 году азовскому губернатору Толстому, - чтобы на Таганроге в удобных местах (а лучше за городом) насадить рощи дубового или хотя иного какого дерева, привезши с Дону немалое число маленьких деревьев в осень по листопаде, также подале от города в удобных же местах несколько десятин посадить желудков для лесу же".

"Инструкция обер-вальд-мейстеру", утвержденная Петром Великим 3 декабря 1723 года, - важнейший документ, обобщавший и уточнявший многие ранее изданные указы. Правильнее назвать этот документ первым в России Лесным кодексом - так широко он охватывал самые разные стороны дела: от правил пользования лесом, его возобновления и до "отпуска за море мачтовых лесов", то есть регламентации экспорта лесоматериалов.

В инструкции речь идет и о природоохранных делах, к сожалению, злободневных и в наши дни. Так, пункт "О бережении рощей и лесов от пожара и других напрасных трат" требовал: "Огня ни под какими деревьями стоячими и лежачими ближе двух сажен отнюдь не раскладывать, также в боровых местах проезжим, когда случится огонь раскласть, то оной не затуша отнюдь не оставлять... равным же образом и в степных местах во всякое время, кроме зимы, в котором месте случится огонь раскласть, тут траву обкашивать или обрезывать, и не затуша огня не оставлять же..."

Был в этой инструкции и такой замечательный пункт, который впервые в отечественной литературе излагает идею организации непрерывного пользования лесом. Для этого обязывали делить лесные угодья, приписанные к горным заводам, на 25-30 участков и вести лесозаготовки с таким расчетом, чтобы каждый из них "погодно рубить и рубя... лесной порослью запускать и уже отнюдь в тех местах недорослаго не рубить, дабы покамест последний (участок. - Д. Р. ) вырубят, к тому ж времени первый поспеет". Председатель Лесного общества В. Т. Собичевский, выступая 2 марта 1896 года на торжественном заседании по случаю 25-летия общества, охарактеризовал Петра Великого как "первого русского древовода и лесовода" - так огромна была его роль в организации лесного дела в России.

Первым славянским «кораблем», по сути, была большая плетеная корзина, обшитая корой или кожей. На смену ему быстро пришел челн-однодеревка, выдолбленный из целого дерева. Иногда челн создавался иным способом.

Древние корабелы делали в живом древесном стволе трещину на всю длину челна, постепенно,год за годом, вбивая в него клинья и распорки, чтобы добиться нужной формы будущего корпуса. Только после этого дерево срубали и лишнюю древесину стесывали, выжигали и выдалбливали. Затем дерево обрабатывали водой и огнем, чтобы придать ему гибкость, после чего вставляли внутрь примитивный шпангоут - опруги. На кропотливую работу над корпусом челна порой уходило до пяти лет.

Впервые челн-однодеревку на берегу Ладожского озера нашла в 1878-1882 гг. экспедиция А. А. Иностраицева. Возраст, приписываемый историками этому небольшому судну длиной всего 3,5 м и шириной 0,86 м, огромен - около 4,5 тысячи лет. Славяне долго не хотели расставаться с легкими однодеревками. Видоизмененные челны с обшивкой и больших размеров - насады - плавали в русских водах вплоть до конца XV в. Позже их вытеснили наборные корабли.

Преемницей челна стала созданная в X в. для торговых плаваний и боевых походов «набойная лодья». По сравнению со своими собратьями она имела более высокие борта, к которым крепились стойки. На них прибивали несколько досок внакрой. Такое нехитрое усовершенствование значительно увеличивало внутренние размеры «лодьи», и главное - ее грузоподъемность. Теперь легкое и небольшое судно могло взять на борт ни много ни мало 15 т груза. После достройки судно снабжали веслами, якорем и мачтой с простым прямым парусом. Кстати, эти суда делали небольшими из- за того, что через пороги Днепра судно приходилось тащить волоком. Но несмотря на это они все равно были великолепно приспособлены к морским плаваниям, и русские мореходы смело бороздили на них воды Черного моря.

В IX в. русские торговцы стали частыми гостями на константинопольском рынке. Весной 860 г. в Константинополе произошел инцидент, во время которого были схвачены несколько русских купцов. В ответ русские, собрав мощную флотилию из 250 кораблей, немедленно осадили Константинополь, с лихвой рассчитавшись с его вероломными гражданами. Этот и другие морские походы восточных славян на Византию, несомненно, сделали свое дело: торговля русских купцов с Востоком и Западом долгое время оставалась беспошлинной.

В XII в. в набиравшей силу Киевской Руси все чаще стали строить крупные ладьи, имевшие сплошную дощатую палубу, укрывавшую сверху гребцов. Нос и корма у этих судов были одинаково заострены, и на них размещалось по рулевому веслу - потеси. Они позволяли, не разворачивая ладьи, быстро менять курс. В русских летописях такие суда также называли скедией, наседой и кораблем. Конечно, 20 м в длину, 3 м в ширину и 40 человек команды не так уж много для корабля, и все-таки это был настоящий корабль. Постепенно на первый план среди центров судостроения выдвинулся «Господин Великий Новгород». И неудивительно. Ведь через него проходил знаменитый путь «из варяг в греки», то есть из Балтики по рекам в Черное, тогда носившее название Русское море. Когда в середине XI в. государство Ярослава Мудрого распалось на множество враждующих княжеств, значение речных и морских транзитных путей сильно пошатнулось. Именно тогда новгородское судостроение начало развиваться независимо от Киева.

История сохранила немало свидетельств мощи славянского военного флота. Хотя славяне и не отличались агрессивностью, они преподали хороший урок шведскому королю Эрику, который в середине XII в. осадил город Ладогу. Новгородцы разбили шведов, пленив 43 из 55 вражеских судов. В ответ был предпринят поход на город Сигтуну, закончившийся блестящей победой русских.

Новгородцы долгое время держали в руках ключевые выходы к Белому морю. Они плавали в экстремальных условиях, постоянно защищаясь от соперников. Постепенно сформировались новые типы судов, которые было удобно перетаскивать волоком из одной реки в другую. Это были плоскодонный легкий шитик и ладья «ушкуй». Ушкуи, вмещавшие до 30 воинов, были удобными судами для набегов на соседние славянские княжества, чем в XIII в. и промышляли новгородцы. Рыболовный промысел, бывший в особой чести у славян, привел новгородских переселенцев к берегам северных морей. Постепенно поморы становились такими же хозяевами Балтики, как и норманны. С XII в. поморы доходили до Гру- манта (Шпицберген), а колонии славян появились даже на берегах Англии.

Суровые северные моря диктовали корабелам свои условия, и поморы начали строить новые, непохожие на другие суда: осиновки, ранынины, кочмары и шняки. Шняки имели в длину от 6 до 12 м и снаряжались одной или двумя мачтами с прямым или шпринтовым парусом. Лодки-осиновки перевозили добытый улов на берег. Но наибольшей популярностью пользовались парусно-гребные карбасы. Эти суда могли иметь палубу, а могли обходиться и без нее, но обязательным атрибутом этого корабля были полозья, крепившиеся на днище. С их помощью карбас легко передвигался по льду.

В дальних морских скитаниях поморы использовали коч - однопалубное плоскодонное судно максимум 25-метровой длины. При водоизмещении в 60 т коч имел осадку около полутора метров. Обшивку первых кочей к набору корпуса привязывали ремнями или пеньковыми веревками и только много позже стали использовать железные гвозди и болты. Пазы и стыки обшивки тщательно конопатили просмоленной паклей, заливали варом и закрывали рейками на скобах. Подводная часть корпуса судна была округлой, а нос и корма приподняты.
Благодаря такой обтекаемой форме коч, зажатый льдами, как бы выдавливался на поверхность, оставаясь при этом невредимым. На корме этого судна делали казенку - небольшую каюту для капитана и приказчика. Экипаж, состоявший из 10-15 человек, размещался в трюме. Парусное вооружение было очень простым: оно включало мачту и прямой парус, на первых кочах сшитый из кожи, а впоследствии - холщовый. Весла, парус и по- путный ветер позволяли кочу достигать скорости 6-7 узлов.

Поморские кочи, много веков остававшиеся в строю, заложили фундамент для дальнейшего развития российского мореходства. Именно эти суда в XVIII в. стали прообразом военно-морского флота, созданного при Петре Первом. Значительную роль они сыграли и в географических открытиях XVI-XVII вв. Достаточно вспомнить поход С. И. Дежнева, впервые спустившегося на коче по Индигирке до Северного Ледовитого океана и морем достигшего реки Алазеи.

Самым быстрым судном, плававшим на большие расстояния в северных водах, считают морскую (в летописях «заморскую») ладью с тремя мачтами. Хорошее парусное вооружение при попутном ветре давало морской ладье возможность проходить до 300 км в сутки, при этом она могла унести на себе до 300 т груза. В длину ладья достигала 18-25 м, а в ширину 5-8 м.
«Заморские» ладьи были первыми полностью наборными плоскодонными судами с транцовой кормой и навесным рулем. Корпус судна разделялся переборками на три отсека. В переднем обитала команда, в среднем размещался грузовой трюм, а кормовой отсек отводился в распоряжение рулевого.

Одна из наиболее древних и наиболее известных династий новгородских кораблестроителей - семья Амосовых. В XIV в. Трифон Амосов, внук одного из первых русских мореходов, охотившихся на зверя в Белом и Карском морях, переезжает из Новгорода в Холмогоры, где приступает к строительству корабельной верфи, ставшей матерью первым большим русским кораблям, ходившим в северных льдах. Корпусам наиболее крупных из них придавалась форма, напоминавшая обводы современных ледоколов. Нос и корма холмогорских судов были сделаны с высоким подъемом, а борта - со значительным развалом. Судно управлялось при помощи навесного руля.
Традициям славной семьи Амосовых следовали и их потомки, построившие в XIX в. такие знаменитые корабли, как фрегат «Паллада», 110-пушечный корабль «Ростислав», бриг «Меркурий» и многие другие суда российского флота.

110. Надлежит теперь разсмотреть какия суть леса наиудобнейшия к составлению корабельных мачт. Понеже мачты должны способны быть к выдерживанию великой натуги, сего ради нужно им иметь некоторую гибкость. Излишняя твердость в их волокнах сделала бы их ломкими, а излишняя мягкость не позволила бы им оставаться всегда в одном и непременном положении. Сия нужная гибкость, и сия должная твердость кажутся быть соединенными в елях и соснах; сверх сего свойственная им легкость и великая высота, до которой оне возрастают, делают, что оне предпочтительно пред всеми другими деревьями почитаются годными для соделания из них мачт корабельных. Деревья сего рода находятся во многих местах и разных климатах, оне возрастают до такой высоты, что становятся удобны для употребления на мачты, но оне имеют в себе особыя качества, по которым не все равно бывают способны. Сие дерево растет в северной Франции, в Акадии, в Канаде, в Луизиане, в Пиринеях, в Савонии, в Каталонии, и в Оверне; но леса в северной Европе преимуществуют пред всеми растущими в других областях. Они имеют сердцевину малую, зерно мелкое, волокна гибкия; в сих деревьях находится многу соку или смолы, которая питает их и долгое время после срубления содержит в здравом состоянии.
Пиринейския леса суть инаго рода с северными; сии суть сосны, а оные ели; и так качества их различны. Они не похожи ни зерном, ни составом волкн. Упругость нужная мачтам есть одно из качеств отличающих Пиринейския ели, и когда оне недавно срублены, имея зерно сжатое, то оне весьма еще хороши для употребления. В сравнении с северными лесами оне скорее их сохнут, и в них меньше смолы. Единственное средство, которое быть может и которое употребляется чтоб предупредить сие истощение сока и сохранить сей источник твердости их, есть погружать их в воду.
Леса Савойския, Овернския и Каталонския, имеют сердцевину весьма пористую: зерно их толсто, дерево сухо и малосочно, сего ради они удобно высыхают и потом от малой силы ломаются. Ели Канадския, Акадския и Луизианския много сходствуют с северными лесами: сердцевина у них небольшая, зерно тонкое, а дерево преисполнено смолою. Сии качества делают их удобными заменять недостаток северных лесов.
Между всеми сими различными лесами, из которых одне других больше или меньше способны для делания из них мачт корабельных, преимущество должно отдать и отдано северным лесам. Ибо оне имеют скважины весьма тесныя и наполненныя смолою, испускающею от себя весьма приятный запах. Таковое состояние в дереве кажется обещает крепость соединенную с гибкостью. По истинне, стесненное зерно означает множество волокн, а присутствие изобильнаго здравого сока есть порукою в их гибкости и долговременной невредимости.
Люди определенные для выбора в лесах мачтовых дерев, замечают что земли влажныя и болотистыя производят сухие токмо деревья и худаго качества, но что хорошо упитанныя деревья, и которыя не ослаблены велим числом сучьев, ростут в черноземе смешанном с камнем и крупным песком. Они определяют в которое время года надлежит срубать дерево, и крепко наблюдают чтоб не делать сего тогда, когда сок в дереве начнет в верх подниматься; ибо в сие время скважины отверзты, сердцевина мягка, клей беспорядочно разлит вокруг волокн; напротив того естьли сок давно уже прекратил свое движение, тогда скважины сжаты, смола более не плавает, но наполняет равно все промежутки волокн сочностью, которая питает дерево и долговременно его сохраняет.
Хотя сии деревья тщательно выбираются в лесах, однако по привозе в порты снова их свидетельствуют. Смотрят не имеет ли сердцевина красно-бледнаго цвета, сохранена ли между слоями взаимная связь, и не с лишком ли отверзты скважины; ибо все сии признаки показуют, что дерево не в надлежащее время срублено, и что качества его недостаточны; равномерно естьли в комле невидно изобильной смолы, то сие почитается новым знаком, что таковое дерево должно быть забраковано. По принятии мачтовых дерев в магазейны, ен точас употребляют их, но сохраняют, покуда понадобятся, во рвах нарочно сделанных, и где оне всегда покрыты морскою водою. Северные леса погруженныя в воду, весьма изрядно в ней сохраняются; морская вода не проникая в них много содержит их в невредимости, и препятствует испарению смолы. Малосильныя леса, каков суть Пиринейския, Савоския и Овернския, когда погружены бывают, то приемлют в себя много воды, и когда потом выставлены будут на воздух, то сия вода скоро из них вытекает, и смола находящаяся в них весьма удобно расточается. По сей причине сии леса становятся хрубки и слабы, и гораздо не так долговечны как северные; ибо примечено, что Пиринейская мачта долее двух с половиною лет не прослуживает, между тем как северная мачта пятнадцать лет безопасно служить может.
Диаметры мачтовых дерев меряются пальмами, которых длина есть 13 линей (27, 51 мм., прим. А.Б.). Самыя толстые из мачт запасаемых в королевском магазейне, и которых чисо не столь велико как прочих, имеют около двадцати девяти пальмов (798 мм, А.Б.). Диаметр меньших мачт есть в двенадцать пальмов (330 мм, А.Б.). Также имеются деревья от пяти до шести и от трех до четырех пальмов (137 - 165мм, 83 - 110мм, А.Б.).

Петр Великий изображен на портрете в латах и с лентой ордена Андрея Первозванного. Первая четверть XVIII века (предположительно работа художника И. Н. Никитина)

ЛЕС - ЭТО ФЛОТ

Петровские указы, направленные на сбережение лесов, были опубликованы в газете "Ведомости": первый указ - в феврале 1715 года, а второй - в декабре 1723 года

ЗАПОВЕДНЫЕ ЛЕСА