Русская эскадра. жестокая правда "цусимы". Жестокая правда «Цусимы Роман о гибели русской эскадры новиков прибой

В истории человечества, с тех пор как стали появляться на свете военные корабли, немало было морских сражений. Но только три из них могут быть по своим грандиозным размерам и результатам сравнимы с Цусимским. Первое, так называемое Саламинское сражение относится к далекой древности, к 480 году до нашей эры. Противники встретились, в Саламинской бухте, около Пирея и Афин. Небольшой греческий флот под руководством Фемистокла уничтожил громадный персидский флот царя Ксеркса. Вторая морская битва произошла в средних веках, в 1571 году, при Лепанто, в Адриатическом море. Соединенный флот христианских государств под начальством дон Жуана Австрийского вдребезги разбил корабли сарацин и египтян. Третье подобное событие разразилось в более позднюю эпоху, в 1805 году около Гибралтарского пролива, у мыса Трафальгар. Здесь знаменитый адмирал Нельсон, оставшийся от предыдущих боев с одним глазом и одной рукой, командуя английским флотом, одержал блестящую победу над соединенным франко-испанским флотом, находившимся под начальством адмиралов Вильнева и Гравина. Нельсон погиб, но Союзники потеряли при этом адмирала Гравина, девятнадцать кораблей и почти весь личный состав.

Четвертое сражение имело место в дальневосточных водах, при острове Цусима, во время русско-японской войны, а именно 14/27 мая 1905 года. Оно также принадлежит к величайшим мировым событиям. Но об этом будет речь впереди, а пока я расскажу на основании какого материала построено это произведение и почему возникло оно спустя двадцать пять лет после сражения.

В этом бою, исключительном по своей драматической насыщенности, я сам принимал участие, находясь в качестве матроса на броненосце «Орел». Неприятельские снаряды пощадили меня, и я попал в плен. Несколько дней мы пробыли в бараках одного японского порта, потом нас перевезли на южный остров Киу-Сиу, в город Кумамота.

Здесь в лагерь, расположенный на окраине города, мы были водворены на долгое время – до возвращения в Россию.

Я хорошо понимал всю важность события, происшедшего при Цусиме и немедленно принялся заносить свои личные впечатления о своем корабле на бумагу. Потом начал собирать материал о всей нашей эскадре. Но одному человеку справиться с такой огромной задачей было немыслимо. Я организовал вокруг себя человек пятнадцать наиболее развитых матросов, близких своих товарищей. Они с увлечением начали помогать мне. Большим удобством для нас являлось то, что в этом лагере были сосредоточены команды почти со всех судов, принимавших участие в Цусимском бою. Приступая к описанию какого-нибудь корабля, мы прежде всего интересовались как была организована служба на нем какие взаимоотношения сложились между офицерами и нижними чинами а потом уже собирали сведения о роли этого корабля в бою. Уже тогда многие боевые суда настолько были сложны и громадны что люди одного отделений не всегда могли знать, что творится в другом. Поэтому нам пришлось, задавая участникам боя вопросы, расследовать, каждую часть корабля отдельно. Что например, происходило, начиная с утра 14 мая и до окончательной развязки в боевой рубке, в башне такой-то, в каземате таком-то в батарейной палубе, в минном отделении, в машине, кочегарке в операционном пункте? Кто и что при этом говорил? Какие распоряжения исходили от начальства и как они исполнялись? Какова наружность отдельных личностей, их привычки и характер. Как некоторым представлялся бой, наблюдаемый с описываемого нами корабля? И так далее, вплоть до незначительных мелочей.

Матросы охотно и откровенно рассказывали нам обо всем, ибо перед ними были такие же товарищи, как и они, а не официальная комиссия составленная, как это было впоследствии, из адмиралов и офицеров при Главном морском штабе. Если кто-либо из опрашиваемых говорил неверно, то сейчас же другие участники боя вносили поправки. А потом некоторые матросы начали сами приносить мне свои тетради с описанием какого-нибудь отдельного эпизода. Таким образом, через несколько месяцев у меня собрался целый чемодан рукописей о Цусиме. Этот материал представлял собою чрезвычайную ценность. Можно смело утверждать, что ни об одном морском сражении не было собрано столько сведений, сколько у нас о Цусиме. Изучая подобный материал, я имел ясное представление о каждом корабле, как будто лично присутствовал на нем во время схватки с японцами, нужно ли добавлять, что наши записи не были похожи на официальные описания этого знаменитого сражения.

Но случилось так, что наша работа погибла, погибла самым нелепым образом.

Об этом, несколько торжествуя, повествует артиллерийский офицер с броненосца «Ушаков», лейтенант Н. Дмитриев, в своих воспоминаниях «В плену у японцев», помещенных в журнале «Море» за 1908 год, № 2. Правда, сам он находился в городе Сендае и поэтому не мог знать, что у нас случилось, но он приводит письма, полученные от своих нижних чинов из Кумамота. В одном из таких писем унтер-офицер Филиппов говорит:

«Люди из числа команды „Орла“, „Бедового“ и других сдавшихся кораблей стараются здесь возмутить пленных и нашли себе ярых сообщников и при помощи их стали распространять книги политического содержания и газеты с ложными слухами о России, а всего более стараются посеять вражду у команды к своим офицерам. К счастью, из числа пленных нашлись люди более благоразумные и предупредили их вовремя, не дав распространиться этому злу.

9/22 ноября команда, выведенная из терпения их поступками, избила их агитаторов. Двое из них едва ли останутся живы, остальных же забрали японцы. Все их книги и записки предали огню, а также и машинку печатную обратили в лом» (стр. 72–73).

Другой матрос начинает свое письмо со слов: «Всемилостивейшему государю моего благородию», а потом рассказывает о разных делах революционеров.

8 ноября приходил к нам армейский офицер известить, что начали отправлять пленных во Владивосток и что там сделали бунт.

Он просил нас, чтобы мы, когда будем отправляться, вели себя степенно и не бунтовали.

В то же время эти же самые политические развратители кричали: «Бей его, бей!»

Тогда офицер видит, что делают беспорядки, и ушел, но в это время, когда они кричали, то некоторые матросы записали этих бунтовщиков.

На другой день 9 ноября, вся команда, которая не желает, чтобы враги нашего дорогого отечества срамили его, то команда подняла на них бунт, чтобы истребить всех людей, которые против государя и правительства среди нас пленных, собрались.

Мы сошлись возле канцелярии и возле барака, где находились эти развратные люди, и когда мы стали просить у них разные политические книги и списки, то они вооружились ножами и дерзко поступали с командой» (стр. 74).

А теперь я от себя расскажу, как было дело.

В Японию, когда там скопилось много наших пленных, прибыл доктор Руссель, президент Гавайских островов, а в прошлом – давнишний русский политический эмигрант. Он начал издавать для пленных журнал «Япония и Россия», на страницах которого я тоже иногда печатал маленькие заметки. С первых номеров, по тактическим соображениям, журнал был весьма умеренный, но потом постепенно становился все революционнее. Помимо, того, доктор Руссель занялся распространением среди пленных нелегальной литературы. В Кумамота литература: эта получалась на мое имя. Ко мне приходили люди со всех бараков, брали брошюры и газеты. Сухопутные части читали их с оглядкой, все еще побаиваясь будущей кары, матросы были смелее.

Это проникновение революционных идей в широкие военные массы встревожило некоторых офицеров, проживавших в другом кумамотском лагере. Они начали распространять разные слухи среди пленных нижних чинов, говоря: все, кто читает нецензурные газеты и книжки, переписаны; по возвращении в Россию их будут вешать.

За что советского писателя А.С. Новикова-Прибоя уважали белоэмигранты

Начиная с основателя отечественной маринистики гениального Константина Михайловича Станюковича, литература о море всегда воспитывала в российском читателе, особенно в юношестве, лучшие моральные и нравственные качества, наполняла особой волной романтики нашу литературу, облагораживала человека труда, ведь морская жизнь – это, прежде всего, тяжёлая и опасная работа. Но это и судьба.

Ведь человек, познавший радости и опасности морской жизни, навсегда остаётся настоящим мариманом . Так иногда называют "морских волков" – просоленных ветрами океанов настоящих людей сильной воли. Таким был и великий русский писатель-маринист Алексей Силыч Новиков, избравший себе литературный псевдоним Прибой. 24 марта ему исполнилось бы 140 лет.

Называя этого писателя "великим", я не кривлю душой. Разве автор трагической и великой "Цусимы" не достоин встать в один ряд с авторами "Войны и мира", "Тихого Дона", "Братьев Карамазовых"? Разве это документально-художественное повествование о гибели русского флота, написанное очевидцем и участником тех событий, не является пронзительнейшим шедевром русской литературы, к тому же имеющим все черты реального исторического документа. Сейчас не очень модно вспоминать о трагических страницах русской истории, о поражениях России. Нам нужны победы и примеры героического патриотизма, которых всегда было немало в русской истории.

Но разве только в блестящих победах слава России? Через тяжёлые бури и потери прошла наша страна, и уроки этих потерь также важны для понимания нашей истории, нашего пути, они заставляют нас задуматься о будущем России, о великой и тяжкой судьбе её.

Не будь Цусимского сражения, не участвуй в нём молодой матрос-баталёр Алексей Новиков, он бы остался в нашей литературе, как автор нескольких ярких реалистических произведений из морской жизни. Таких, например, как его роман "Солёная купель" – о судьбе католического священника, не по своей воле попавшего на торговый корабль и вынужденного там работать простым матросом. Этот утончённый теолог, привыкший витать в эмпиреях, вдруг волею судьбы оказывается прямо-таки в преисподней – корабельной кочегарке, среди грубых и жестоких людей. Но он не погибает там, а пройдя «солёную купель» тяжёлой матросской работы, наконец, находит то, от чего он был далёк в благолепии и тишине костёла – настоящую жизнь и настоящую морскую дружбу. Всё это в своей жизни пережил и Алексей Силыч Новиков. Крестьянский сын из глухого тамбовского села Матвеевского, он рекрутируется на службу в царский флот, в город Кронштадт – в самое сердце морской России.

Чем он отличается от таких же, как он, простых крестьянских парней, обритых наголо в учебной команде, где их наставляли вытягиваться по струнке перед "их благородиями" офицерами, да бояться боцманского кулака? Пожалуй, тем, что ему не хватало уроков обычной матросской "словесности", на которых новобранцев учили любить царя-батюшку, да твёрдо стоять против "внешнего и внутреннего врага", что постоянно угрожали императорской России. Алексей Новиков, став военным моряком, не тратит свободное время на портовые кабаки и притоны (хотя и эта сторона жизни была ему знакома), а идёт в книжные лавки, где на медные деньги скромного матросского жалованья покупает книги русских писателей, добирается даже до исторических и философских сочинений.

Представьте себе матроса, читающего "Историю философии"! Один раз некий "их благородие", застав Новикова с этим томом в руках, заставляет выпотрошить весь его матросский сундучок и выбросить все книги (а их у Алексея было уже 140 штук!) за борт, в море.

Случалось видеть Новикову и бессудные расправы офицеров над матросами, жестокие побои, унижающие человеческое достоинство простых русских моряков... В общем, когда слышишь, уже в наше время, что революцию в России сделали некие заезжие террористы и иностранные агенты, а русский народ за углом стоял, то невольно хочется сказать: а вы, господа, почитайте писателей-реалистов того времени, проникнитесь картинами жизни царской России, которую они знали ведь получше вас, и тогда, может быть, поймёте, отчего в России произошла эта самая революция…

Всю тяжесть матросской судьбы испытал на себе Алексей Новиков, когда на пятом году службы, выслужившись уже в баталёры (хозяйственная должность на корабле, ответственный за продуктовый склад), он получает назначение на броненосец "Орёл", что в составе 2-й Тихоокеанской эскадры отправляется из Кронштадта на Дальний Восток, громить японцев. В это время ещё героически сражается Порт-Артур, в гавани которого заперта 1-я Тихоокеанская эскадра, обезглавленная после трагической гибели славного адмирала Макарова. Безнадёжными были попытки Маньчжурской армии, возглавляемой генералом Куропаткиным, снять осаду Порт-Артура. Всё яснее осознаётся в русском обществе бесперспективность этой войны, неготовность царской России, несмотря на всё мужество её солдат и матросов, победить Японию, которая в кратчайшие сроки построив огромный современный флот, господствовала на дальневосточных морях. Поход 2-й Тихоокеанской эскадры под командованием контр-адмирала Рожественского с самого начала сравнивали с походом испанской "Великой армады", что в XVI веке пыталась покорить Британию. Как английскому пирату Дрейку (произведённому в рыцари) были тогда известны все условия сражения у родных берегов, что были неизвестны испанцам, так и в начале XX века японскому адмиралу Того, было известно все превосходство своего боеспособного флота над огромным и неуклюжим караваном разномастных судов (от броненосцев до транспортов), что вёл на их погибель адмирал Зиновий Рожественский. Яркое описание его оставил Новиков-Прибой на страницах своей "Цусимы". "Болезненно самолюбивый, невероятно самонадеянный, вспыльчивый, не знающий удержу в своём произволе, адмирал наводил страх не только на матросов, но и на офицеров. Он презирал их, убивал в них волю, всякую инициативу. Даже командиров кораблей он всячески третировал и, не стесняясь в выражениях, хлестал их отборной руганью... Весь ужас заключался не только в отдельных плохих начальниках, потерявших человеческий образ, а в той системе бесправия, которая царила во флоте" – делает вывод автор "Цусимы". В первой книге этой поразительной эпопеи, которая называется "Поход", автор как бы готовит читателя к восприятию неизбежного конца, что ждёт эту великую армаду российских кораблей, отправленную погибать под пушками японского флота...

Пока армада почти полгода плыла вокруг Африки, стояла у Мадагаскара, поджидала другие наши корабли из России, что должны были соединиться с ней, в России развивались трагические события. Пал героический Порт-Артур, сданный японцам своими же начальниками. 1-я Тихоокеанская эскадра, стоявшая там, была затоплена на таком мелком месте, что русские броненосцы даже не погрузились полностью в воду, и японцы легко их подняли и поставили себе на службу. Генерал Куропаткин проиграл японцам решающее сражение под Мукденом. Наконец, в столице империи, в Санкт-Петербурге, была расстреляна мирная демонстрация рабочих. Это прогремело на весь свет "Кровавое воскресенье".

Началась Первая русская революция, а великая армада адмирала Рожественского всё плыла через три океана к японским берегам. И плыла она неизвестно куда, ведь Порт-Артур уже был сдан, а Владивосток не был способен тогда принять такой огромный отряд кораблей.

Многим матросам и офицерам русского флота, участвовавшим в походе, становилось до ужаса ясно, что они плывут к своей гибели. И, тем не менее, русские моряки шли на смерть и, подчиняясь чувству долга, не уклонялись от неё. В этом было нечто величественное и глубоко трагичное. Писателю удалось с удивительной силой правды передать это чувство. Я не знаю другой такой книги во всей русской литературе, где бы на протяжении двух томов эпического повествования постоянно звучала бы вот эта драматическая нота величественного реквиема. И притом Новикову-Прибою удалось достичь этого скупыми средствами документального повествования.

Вторая книга "Цусимы" – одновременно апофеоз героизма и описание самого низкого падения, которое только может перенести военный человек. Каждая глава этой части "Цусимы" – это описание судьбы одного, отдельно взятого корабля русского флота. И какая картина силы воли и бессилия, жертвенности и предательства, смелости и трусости раскрывается здесь читателю! Сражение в активной своей фазе шло всего лишь два дня и одну бедственную ночь, словно повторяя описание гибели Атлантиды у Платона...

Да, Российская империя, можно сказать, погибла 14 марта (по старому стилю) 1905 года в Цусимском проливе, как легендарная Атлантида, которая гордилась своим могуществом, но была стёрта с лица земли волею судьбы. Современники расценили тогда гибель русского флота, как "окончательный военный крах самодержавия", что отметил и В.И. Ленин. Но отчего это произошло? Читая вторую часть эпопеи Новикова-Прибоя под названием "Бой", можно вникнуть во всё это досконально.

Конечно, перед читателем невольно встает вопрос, как сумел скромный матрос-баталёр с броненосца "Орёл" Алексей Новиков объять всю картину боя, постичь судьбу каждого судна? Ведь не присутствовал же он одновременно на всех судах сразу. Объяснение этому дал сам автор.

Впоследствии он напишет, что, уже находясь в японском плену, в лагере для русских военнопленных, он встречался со всеми уцелевшими матросами и многими офицерами. Тщательно записывал их рассказы и, что самое главное, всё запоминал, ведь у него была абсолютная память, что так важно для писателя.

Многие записи потом пропали при возвращении Новикова из плена, но память сохранила все мельчайшие детали рассказов участников сражения. Ведь почти с каждого погибшего русского корабля хоть один человек, да остался жив, как это случилось, к примеру, с Семёном Ющиным – единственным матросом, сумевшим выплыть после гибели огромного броненосца "Бородино". Кстати, именно с описания гибели "Бородино" и началась литературная слава Новикова-Прибоя: очерк о гибели броненосца был его первым опубликованным произведением.

К сожалению, были и трагические исключения. Так, с борта огромного броненосца "Александр III" не спасся никто из 900 человек команды, и описание гибели этого судна отсутствует: Новиков-Прибой ничего не придумывал на страницах своей эпопеи…

Да, Россия потерпела жесточайшее поражение: в суровом Японском море упокоились тела более чем пяти тысяч русских моряков. Да, впервые за всю военную историю России целый отряд русских кораблей под командованием адмирала Небогатова поднял японские флаги с символом восходящего солнца и покорно перешёл в руки японцев. Но ведь сдались всего четыре корабля из 38 вымпелов русской эскадры (среди сдавшихся был и броненосец "Орёл", на котором находился будущий автор "Цусимы"), а сколько судов русского флота не пожелали сдаться врагу, сражались до последнего снаряда, а после открывали кингстоны и шли на дно, не спустив с мачты Андреевский флаг! Потрясает описание героической гибели броненосцев "Адмирал Ушаков" под командованием славного капитана Миклухо-Маклая (брата знаменитого путешественника), "Дмитрий Донской" под командованием капитана Лебедева, до конца сражавшегося экипажа броненосца "Князь Суворов", брошенного своим, потерявшим самообладание, адмиралом, но не оставленного экипажем, продолжавшим стрелять во врага, когда уже броненосец накрывался водой.

Потрясает до глубины души и отказ русских моряков без приказа покинуть свой гибнущий корабль, и вслед за изменником адмиралом перейти на миноносец "Бедовый" – мужественно остающихся на горящем и уже обречённом корабле. Так же сражались до последнего и погибли экипажи броненосцев "Бородино" и "Александр III.

Да и на сдавшихся кораблях не все были предателями. Вот на броненосце "Орёл", на котором уже хозяйничают японцы, в лазарет, где лежат тяжело раненые русские офицеры, входит ночью трюмный старшина Осип Фёдоров. Что характерно, он весь поход был "пораженцем" и только и мечтал о поражении России и сдаче врагу. Вот его мечта исполнилась, его корабль в руках врага. Но посмотрел этот матрос на наглых завоевателей на своём судне, на то, как они издеваются над всем русским, и его душа не выдержала. Он заявляет израненным офицерам в лазарете, что хочет тайком открыть кингстоны и затопить броненосец, но спрашивает их разрешения. "Топи" – бестрепетно отвечают ему русские офицеры, прекрасно понимая, что и они погибнут вместе с кораблём. Матрос открывает кингстоны, корабль кренится на правый борт, и уже готов перевернуться вверх килем, а он сам заворачивается в кусок брезента и спокойно ждёт своей гибели с чувством выполненного долга. Но японцы успевают спасти броненосец, который теперь уже их трофей...

Таких примеров мужества русских моряков на страницах "Цусимы" гораздо больше, чем описаний предательства и подлости. В гибели русского флота Новиков-Прибой винит бездарное руководство адмирала Рожественского и его штаба, плохое оснащение судов, которые были вооружены "невзрывающимися" снарядами, не наносившими противнику никакого ущерба. В них по повелению морского начальства был повышен процент влажности, опасались, что снаряды в патронных погребах могут сами взорваться во время перехода эскадры в жарких широтах, а в результате снаряды вообще переставали взрываться. К поражению флота привели и действия адмирала Рожественского, совершенно не считавшегося даже с флагманами отдельных отрядов судов и не поставившего им конкретной задачи перед боем.

"Цусима" – это жестокая и страшная книга, вся наполненная болью и скорбью за судьбу русского флота, а значит, и всей России, ведь судьба нашей страны, начиная с эпохи Петра I, была неразрывно связана с судьбой ее флота.

Но читать эту книгу необходимо. Особенно юному поколению россиян, которые на примерах борьбы и гибели своих предков должны осознать, что "сии грозные бури обратятся к славе России", как говорил наш великий флотоводец Фёдор Ушаков.

Алексей Силыч Новиков-Прибой прожил долгую жизнь. По возвращении из японского плена он был вовлечён в круговорот революционной борьбы, после поражения Первой русской революции был вынужден бежать из России в трюме торгового судна. За границей написал свой первый рассказ "По-тёмному", описывающий этот его побег, и послал Максиму Горькому. Тот опубликовал произведение никому не известного матроса Затёртого – так именовал себя будущий Новиков-Прибой. Горький вообще всячески помогал молодому писателю, ценил его "джеклондоновский" стиль, любил героев Новикова, простых работяг матросов – грубых, неотёсанных, но честных и смелых людей. Истинная писательская слава пришла к Новикову-Прибою уже в двадцатые годы, после окончания Гражданской войны, когда появились лучшие его вещи: роман "Солёная купель", повести "Подводники" и "Женщина в море". И уже во второй половине двадцатых годов прошлого века стала складываться у писателя его главная книга – эпопея "Цусима".

С выходом в начале тридцатых годов полной версии этого произведения А.С. Новиков-Прибой стал признанным классиком русской советской литературы, был отмечен Сталинской премией. Удивительно, но и среди эмигрантов – бывших морских офицеров царского флота – роман «Цусима» «большевика Новикова-Прибоя» был оценён по достоинству. Конечно, отдельных представителей сословия морского офицерства покоробило, что бывший простой матрос посмел рассказать о неблаговидных поступках некоторых командиров, но в целом бывшие царские офицеры поняли, что Новиков-Прибой создал, если можно так сказать, нерукотворный памятник старому русскому флоту, отразил на страницах своего произведения всю беззаветную преданность русских моряков Отчизне и долгу. Так, бывший мичман броненосца «Орёл» Я.К. Туманов писал в 1933 году: «Бесспорная ценность этого произведения в том, что оно единственное, написанное не обитателем офицерской кают-компании, а человеком, проделавшим знаменитый поход в командном кубрике и носившим в то время матросскую фуражку с ленточкой. Хорошим литературным русским языком автор живо и красочно описывает незабываемый поход Второй эскадры от Кронштадта до Цусимы…

Старые русские офицеры с удивлением узрят в советской книжечке правдиво и честно написанные портреты командира «Буйного» Н.Н. Коломейцова, к-ра «Донского» И.Н. Лебедева и его старшего офицера К.П. Блохина. С нескрываемой симпатией упоминает автор и кое-кого из младших офицеров.

За это гражданское мужество, за изображение в советской книжке «золотопогонников» рыцарями без страха и упрека, многое простится Новикову-Прибою».

И даже те страницы повествования, где описывается вынужденная сдача русских кораблей отряда адмирала Небогатова японцам, воспринимаются, как огромная драма русского адмирала. Он ведь прекрасно понимает, что сражаться ему нечем, снарядов не осталось, корабли повреждены и еле держатся на воде, а две тысячи человеческих жизней, и в основном простых моряков, могут сейчас просто уйти на дно, так как весь огромный японский флот, практически неповреждённый во время сражения, окружает несчастные русские корабли. И адмирал Небогатов, старый седой человек, плачет горькими слезами, срывает со своей головы фуражку и топчет её ногами… Невыносимая боль и трагедия.

Одним из виновником этой трагедии, несомненно, был командующий эскадрой адмирал Зиновий Рожественский. По версии Новикова-Прибоя (нет оснований не верить автору), он покинул свой флагманский корабль броненосец «Князь Суворов» будучи раненым, но в сознании и здравом рассудке. Он не позаботился, чтобы за оставшимся экипажем израненного броненосца подошли другие корабли, не отдал экипажу приказ покинуть гибнущее судно. А он мог бы это сделать, но, видимо, находился в полной растерянности, потерял самообладание и свою хвалёную заносчивость. Далее, находясь на быстроходном эсминце «Бедовый», обладавшем большой скоростью хода, он мог бы прорваться во Владивосток, как прорвались туда два русских эсминца и крейсер «Алмаз» (единственные добравшиеся до пункта назначения суда русской эскадры), но во Владивосток он не торопился, понимая, какая встреча его там ожидает. Эсминец «Бедовый» шёл тихим ходом, как будто поджидая японцев, и как только японские корабли появились, так адмирал Рожественский без всякого сопротивления сдался им вместе со всем своим штабом. Все это подробно отражено на страницах «Цусимы».

Существуют, разумеется, и иные версии поведения злосчастного адмирала. В частности, известный современный писатель Андрей Воронцов писал об этом на страницах «Столетия», по-своему объясняя поступки флотоводца.

До конца своих дней Алексей Силыч писал последний свой роман "Капитан 1 ранга", во многом автобиографический, но не успел его закончить. Скончался писатель в суровые годы Великой Отечественной войны, в сражениях которой любимые его русские моряки вновь покрыли себя неувядаемой славой.

И мы будем надеяться, что с возвращением Крыма, с новыми походами наших морских сил в дальние моря, вернётся в русскую литературу и наша славная маринистика, ярчайшим представителем которой, певцом сурового моря был русский писатель, моряк Новиков-Прибой.

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

Алексей Силыч Новиков-Прибой (1877–1944) - русский советский писатель-маринист.
Родился в селе Тамбовской губернии, в крестьянской семье. Обучался грамоте у дьячка, затем в церковно-приходской школе.
С 1899 по 1906 год - матрос Балтийского флота. В 1903 году был арестован за революционную пропаганду. Участвовал в Цусимском сражении, попал в японский плен. В плену у Новикова возникла мысль описать пережитое. Он начал сбор материала. Вернувшись из плена в родное село в 1906 году, Новиков написал два очерка о Цусимском сражении. С 1907 по 1913 годы жил в эмиграции, два
последних года у Максима Горького на Капри. Писал небольшие повести, рассказы и очерки.
В конце 1920-х годов писатель приступил к работе над своей главной книгой - исторической эпопеей «Цусима». В 1932 году вышло в свет первое издание «Цусимы». В 1941 году Новиков-Прибой за 2-ю часть «Цусимы» стал лауреатом Сталинской премии.
Цусимское морское сражение, происходившее 14-15 мая 1905 года вблизи острова Цусима в восточной части Корейского пролива, стало самой трагической катастрофой в истории русского военно-морского флота, и самым тяжёлым поражением России в ходе Русско-японской войны. Соотношение потерь русских и японцев по итогам Цусимского боя просто ужасающее: у японцев тогда было убито
всего 117 человек, зато у русских - 5045 человек убито и 6016 взято в плен, то есть соотношение потерь - 1:95 (!), а с учётом уничтожения 28 кораблей, в том числе 7 броненосцев, русский флот после Цусимы фактически прекратил своё существование.
Новиков-Прибой, служивший матросом на броненосце "Орёл", не мог видеть и знать масштабов русско-японской войны, но описанные им бытовые детали корабельной службы дают некоторые объяснения этой катастрофы. И поскольку большевики в своё время были за поражение царской России в русско-японской войне, то роман полностью укладывался в тему. Но негативный показ русского морского
офицерства не вписывается в сегодняшние представления, да и не соответствует известным сегодня фактам.
Пожалуй, впервые в советское время можно было прочитать книгу, где описывалось, как русских офицеров называют «проститутками», как матросы ходят к шлюхам на острове Мадагаскар и подцепляют там сифилис, как за возможность потрогать японских гейш командиры продавали военные корабли, а рядовые матросы в это время защищали российский флаг. Тиражи большого (800 страниц)
романа, изданного на многих языках мира, дали благоприятную почву для возникновения легенд о барской жизни бывшего матроса-баталера, сумевшего вовремя заработать на выгодной теме и продать читателю жареные факты. Сегодня «Цусиму» называют и бульварным, и желтым романом. Некоторые даже ставят под сомнение авторство бывшего матроса, самоучки в образовании, в написании эпического романа. Но очевидно, что книга, написанная простым матросом, все еще остается единственной большой книгой о страшном сражении.
Из статьи капитана III ранга В.Познахирева "Достаточно ли для Цусимы "Цусимы"?":
С сегодняшних позиций особенно отчетливо видно, как искреннее стремление автора романа показать антинародную сущность самодержавного бюрократизма, но основанное на неглубоком анализе объективных условий развития событий привело к искажению действительности. Глубокое, без всякого сомнения, знание А. Новиковым-Прибоем огромного фактического материала и одноплановость романа вступили в противоречие и направили весь пафос произведения не против истинных виновников катастрофы, а против части офицерского состава эскадры, и в первую очередь против ее командующего...В свое время трактовку образа адмирала Рожественского как главного виновника Цусимской катастрофы критики считали большим достижением А.Новикова-Прибоя...В романе
автор дает Рожественскому далеко не лестную характеристику. За очень редким исключением, это "сумасшедший бык", "бешеный адмирал", "буйствующий сатрап", "бездарный командующий", "дуролом", "тупоголовый дьявол" и далее в том же духе. И венчает все
фраза: "Что Рожественский был дураком, все мы знаем".
Да, Рожественский не нашел в себе мужества предотвратить неизбежную катастрофу (хотя и предвидел её и докладывал об этом в письмах государю) и повернуть обратно эскадру; за движением ее следили миллионы людей, убежденных пропагандой в том, что флот, за плечами которого блестящее прошлое, наконец-то преподаст врагу должный урок.
Флотские офицеры, профессионально изучавшие историю, увидели глубокое заблуждение автора "Цусимы", основанное на том, что русская эскадра имела реальные шансы на успех и что не кто иной, как Рожественский, свел эти шансы к нулю.
Из романа мы узнаем, что суда над Рожественским потребовало "общественное мнение" и что адмирала "проклинала вся страна". На самом же деле он сам, а не кто иной, требовал суда над собой. В то время почти все считали его жертвой авантюристической политики государства.
Было бы неверным думать, что автор этой статьи хочет опорочить популярный роман и его автора. "Цусима" должна остаться Цусимой. Но сегодня, в пору восстановления исторической справедливости, было бы не лишним вернуть нам забытые имена и произведения. Дать читателю материал для объективного понимания трагических событий тех далеких лет. В противном случае все
последующие поколения будут переворачивать последнюю страницу "Цусимы" с непоколебимым убеждением автора, "что Рожественский был дураком, все мы знаем".

" Он навсегда войдет в потомство, наш славный Новиков-Прибой! Как поучительно знакомство с его причудливой судьбой!"

Демьян Бедный, 1937 г.

Алексей Силыч Новиков – Прибой (изначальная фамилия - Новиков) родился 24 марта 1877 г. в селе Матвеевское Тамбовской губерни (ныне — Рязанская область) – умер 29 апреля 1944 г., в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Детство и юность провел в селе Матвеевском, затерявшемся с речкой Журавкой среди обширных лесов и полей. С юных лет – тяжкий крестьянский труд (работа на земле, заготовка леса и дегтя) вместе с отцом , отставным унтер-офицером - фейерверкером (артиллеристом) Силантием (Силой) Филипповичем (1818-1898). Он как кантонист, т.е. сын солдата (тоже артиллериста суворовских войск), отслужив почти 25 лет воинской службы, с пенсией и денежной компенсацией за отказ от производства в офицеры вернулся в 1862 году из Польши с женой Марией (была его младше на 24 года) и годовалым сыном Сильвестром (1861-1927) в родное село, где у него уже не было ни крова, ни родных, и на имевшиеся деньги построил трехкомнатный бревенчатый дом (стоит до сих пор!). Азы грамоты Алексей сначала постигал с отцом, а потом без особого успеха обучался у жесткого нрава священника местной церкви, и, наконец, волею Судьбы — в церковноприходской школе в соседнем селе Анаево (в 10 км. от дома), где молодая учительница, разглядев в нем способности (честь ей и хвала!), отнеслась к нему с вниманием, а потому школу он закончил отличником! Отец, прекрасный охотник, не только раскрыл перед сыном красоту царства природы, но и научил выживать в тяжелых условиях, преодолевать трудности, быть самостоятельным, честным и справедливым.
Мать, Мария Ивановна (1842-1906) , полька , сирота, воспитанница католического монастыря в Варшаве, принявшая по просьбе мужа догматы православия, готовила мальчика к лучшей доле - священнослужителя (освобождались от воинской повинности).
Но Судьба распорядилась по-своему - однажды летним вечером, по пути домой с очередного молебна в Свято-Успенском Вышенском монастыре (расстояние от обители до села по прямой — 28 км. !) мать и сын на высоком берегу в луче солнца внезапно увидели необычно одетого человека, как выяснилось — матроса, словно поджидавшего их у красивейшего слияния рек Выши и Цны. Отвечая на распросы отрока, удивленного его обликом, моряк с пронзительными серыми глазами как-то исключительно ладно и заманчиво поведал ему об экзотических странах, красоте и силе океанских просторов и кораблях - скорлупках во власти стихии. «Из тебя, я вижу, хороший бы моряк вышел! » — запомнил его пожелание Алексей (из автобиогр. рассказа «Судьба»).

А.Новиков с той поры мечтал стать только моряком и увидеть океан. В 1898 г. умирающий отец наказал ему: «Служи честно, начальство уважай…Трудно будет — знаю. Народу служи …», и Алексей, когда пришла повестка о воинской повинности, сам вызвался и добился (поменявшись в списке с другим) назначения во флот (хотя служба там в 7 лет — больше, чем в армии) и был определен на Балтику. Пять лет жизни — с 1900 по 1904 г. прошли в Кронштадте (как грамотный и не пьющий, после успешно сданных экзаменов он стал баталёром* сначала 2-й, а с 1901 г. и 1-й статьи). Служил на крейсере «Минин» Учебно-артиллерийского отряда (им руководил до 1903 г. З.П.Рожественский — будущий командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой — и А.Новиков получил собственные впечатления о нём). В 1902 г. за службу на «Минине» получил «хороший» аттестат. Состоял сначала в 16-ом флотском экипаже, но потом его как активно интересующегося политикой и читавшего запрещенные издания (был даже под следствием), борца за социальную справедливость, решили услать на войну с Японией. Вдруг, опять же волею Судьбы, он был переведен из 16-го в 7-й флотский экипаж и при назначении во 2-ю Тихоокеанскую эскадру попал не на флагманский броненосец «князь Суворов» (погиб в бою), а на бр. «Орёл» и остался в живых!
С 1900 г. в Кронштадте А.Новиков, посещая воскресную школу (он написал об этом в 1901 г. свою первую работу), и активно стремясь к знаниям, прочел многое из запрещенного, из классической литературы, изучил биографии писателей (в т.ч. самоучек — М.Горького, А.Кольцова, Ф.Решетникова и др.), следуя книгам «Практика самообразования» и «Среди книг» ​ известного литературоведа Н.А.Рубакина (в 1909 г. Алексей встретился в Кларане со своим «литературным крестным», а потом до конца своей жизни переписывался с ним). Подготовился к поступлению на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета при поддержке преподавателя воскресной школы Ивана Ефимовича Герасимова, студента этого вуза.

Совершенно особый матрос был настолько заметен, что глава МВД России В.К. фон Плеве писал царю Николаю II: «В артиллерийском отряде выдающееся значение приобрел баталёр 1-й статьи Алексей Новиков. Означенный Новиков представляется заметно развитым человеком среди своих товарищей и настолько начитанным, что в беседах толково рассуждает о философии Канта …»

В конце лета 1903 г. Алексей был отпущен в отпуск, большую часть которого провел в Матвеевском. Там он получил в подарок от матери вышитый ей платочек и иконку, на обороте которой было написано «Благославение матроса Новикова» (с ней он он никогда не расставался!). По возвращению в Кронштадт нач. штаба Кронштадтского порта А.Г.Нидермиллер утверждает его на броненосец «Орёл», отправившийся в середине октября 1904 г. в составе 2-й ТОЭ на Тихий океан защищать Порт-Артур, воевать с Японией. На «Орле» произошла историческая встреча Алексея с инженером В.П.Костенко (он — Васильев в «Цусиме»). Именно он, почувствовав в беседе с ним одаренность баталера, рекомендовал ему вести дневник. Через некоторое время он же передал Алексею для прочтения запрещенный «Капитал» К.Маркса. Будущий писатель после 7 месяцев изнурительного перехода вокруг Африки, через Индийский океан в Японское море, оказался сначала в огне Цусимского сражения (27-28 мая 1905 г.), а затем пережил более 8 месяцев плена (пребывание там, правда, было сносным, т.к. Япония соблюдала Гаагскую конвенцию). В начале 1906 г. пароход Добровольного флота «Владимир» из г. Нагасаки доставил А.С.Новикова с другими бывшими пленными (матросы получили хорошее довольствие — по 300 руб., а также тулупы, валенки и папахи) в Россию, во Владивосток. С собою он благополучно провез (миновав заградительные отряды, искавшие революционеров) восстановленные им (после сожжения реакционными матросами в Кумамото) записи свидетельств участников Цусимской эпопеи.

Литературный талант проявился у А.Новикова в 24 года, когда увидела свет его первая статья — об учебе в воскресной школе. В начале апреля 1906 г. по возвращении в Россию из Японии газета «Новое Время» напечатала очерк Алексея «Гибель эскадренного броненосца «Бородино». Работа была написана на основе беседы с единственно уцелевшим из 900 чел. земляком С.С.Ющиным. О н передал рукопись в Петербурге вдове командира В.И.Фаиневой и она, прочтя, немедленно отнесла ее в редакцию газеты. Вскоре с ней повидался и Алексей — она, расплакавшись, благодарила за прекрасный текст о муже. Тогда же и газета «Мысль» напечатала очерк «Гибель эскадренного броненосца «Ослябя». В 1907 г. сразу в Петербурге и Москве под псевдонимом «А.Затертый (бывший матрос)» вышли две его первые книжечки — «Безумцы и бесплодные жертвы» и «За чужие грехи», которые за правду о Цусимской бойне тотчас же были конфискованы, а Новиков был объявлен в розыск.

Весной 1906 г. Алексей Силыч, награжденный двумя медалями и демобилизованный из флота, добрался из Владивостока до родного Матвеевского, где узнал о совсем недавней (всего 2 недели!) смерти матери. Вскоре, осенью, оставив свои записи о Цусиме брату Сильвестру, преследуемый охранкой за публикации, он был вынужден скрыться в Петербурге (адрес дал инженер «Орла» В.П.Костенко), поработав письмоводителем у «прекрасного человека, разрешившего пользоваться своей библиотекой», известного адвоката Н.А.Топорова (после общения с его клиентами А.Новиков в 1907 г. опубликовал «Рассказ сторожа»). В конце 1907 г. выехал в Финляндию, где на даче брата революционерки В.Фигнер его приютил дворник — друг с крейсера «Минин», рязанец М.А.Косырев (участник восстания в 1906 г. на крейсере «Память Азова», а в 1951 г. он был на открытии памятника писателю!), а затем в угольной яме парохода, нелегально перебрался в 1908 г. в Англию и смог устроиться только разнорабочим. В г.Барроу встретился с принимавшим у фирмы «Виккерс» новый крейсер «Рюрик» В.П.Костенко (именно он посетив верфь в Белфасте, указал на ошибку в системе плавучести лайнера «Титаника», но к нему не прислушались — о чем он доложил Морскому техническому комитету в СПБ). По просьбе В.П.Костенко и вместе с ним Алексей полгода вел политико-просветительскую работу среди матросов «Рюрика». Но, главное — в Лондоне, в квартире русского эмигранта, народовольца, выпускника МГУ, инженера Людвига Нагеля, помогавшего бежавшим от политического преследования в России, Алексей Новиков познакомился с его дочерью Марией (была моложе Алексея на 14 лет). После свадьбы в 1910 г. Мария Людвиговна стала верной спутницей Алексею Силычу на всю его жизнь.

Царская цензура зверствовала, поэтому до февральской революции 1917 г. А.С.Новиков печатался сравнительно мало. В 1911 г. он, написав большой рассказ «По-темному» (о бегстве в Англию в трюме), выслал рукопись на оценку всемирно известному писателю М.Горькому. Вещь настолько ему понравилась, что в течение месяца рассказ был опубликован в России в солидном журнале «Современник», а сам А.Новиков в 1912 г. получил приглашение прибыть на остров Капри, на виллу к писателю. Считается, что именно это произведение ввело имя А.Новикова в отечественную маринистику. Целый год он снимал квартиру на Капри и приносил Алексею Максимовичу свои новые тексты для обсуждения. Так, совершенствуя писательское мастерство в общении с М.Горьким, И.Буниным, Б.Тимофеевым, С.Астровым и др., он создал ещё несколько работ. Ориентируясь на стиль мариниста К.М.Станюковича, Алексей описывал, правда, больше простых матросов — людей, мужественных и добрых, преданных Родине и воинскому долгу. Вы — «сила земная» — в дарственной надписи Алексею на своей книге «Сказки об Италии» написал М.Горький.
В 1914 г. А.Новиков подготовил к печати сборник «Морские рассказы» (но смог опубликовать лишь в феврале 1917 г., после отмены политической цензуры). Кроме таких рассказов, писатель создал цикл острохарактерных работ о крестьянской жизни – «Лишний», «Порченый», «Озверели» и многие др., показывающие изломы человеческих судеб и душ под влиянием кризиса общественных отношений в царской России в период с 1905 по 1917 годы. Страстный охотник, он известен также своими проникновенными рассказами об этом увлечении, охотничьих собаках, природе Тамбовщины и Мордовии (в 1938 г. в Женеве, на конкурсе охотничьих произведений рассказ «Клок шерсти», переведенный на французский язык, получил первую премию).
Читателей привлекали и лирические произведения — «Море зовет», «Женщина в море» и др. (критик С.С.Гинзбург писал: у него «встреча с женщиной всегда внезапна, случайна, почти фатальна; сама женщина ярка, красочна; обстановка встречи насыщена весельем, бодростью…»).

Часть произведений Алексея Силыча до 1913 г. печатались под псевдонимом «Прибой», а часть под фамилией Новиков. Чтобы избежать путаницы (оказалось, что под псевдонимом «Прибой» уже издавался военно-морской историк Н.Л.Кладо, и к тому же публике был давно известен писатель Иван Новиков) в 1913 году писатель В.В.Вересаев в разговоре с Алексеем Силычем предложил ему объединить свою фамилию с псевдонимом «Прибой». Так, по совету старшего товарища в литературе и появилось звучное сочетание — «Новиков-Прибой».

По амнистии к 300-летию царского дома в 1913 г. А.С.Новиков снова возвращается в Россию, снова приезжает в Матвеевское, где снова ждет его беда — брат Сильвестр сообщает, что не может найти его рукописи из японского плена. Зато он «выправляет» Алексею Силычу хороший паспорт и он покидает Матвеевское, чтобы обосноваться с семьей в Москве (сначала снимает квартиру на Таганке, потом в 1920-30-х гг. живет в доме-коммуне литобъединения «Кузница» в Староконюшенном пер., а потом, накопив гонорары от издания книг, наконец, покупает квартиру в д.5 в Б.Кисловском пер.). В 1913 г. он начал работать в Московском книгоиздательстве.

В период 1-й Мировой войны А.С.Новиков, будучи призванным в Армию, был принят на должность заведующего хозяйством сначала 198-го, а потом 204-го санитарного поезда Земского союза (поезда передвигались вдоль линии фронтов, забирая раненых, доставляя в госпитали, нередко попадая под артобстрелы). Жена его, Мария Людвиговна, сначала работала медсестрой, а потом стала заведующим хозяйством 198-го поезда, потом 217-го, находясь там с сыном Анатолием (помимо Анатолия, в семье Новиковых родились ещё двое — в 1923 г. сын Игорь, а в 1934 г. — дочь Ирина ). В ходе войны, в 1916 г. он опубликовал только одну работу — «Погрузка раненных», отобразив там старшего врача 182-го поезда В.Г.Давыденко.
С лета 1917 г. Алексей Силыч устроился на работу в Земскую управу г. Спасска.

После Февральской революции 1917 г. (А.С.Новиков, всю жизнь был беспартийным , хотя и симпатизировал вначале партии социал-революционеров, частично выражавших чаянья крестьянских масс ) он пытался попасть в Учредительное собрание от Тамбовской губернии, а потом участвовал в декабре 1917 г. во 2-ом Всероссийском съезде крестьянских депутатов. Был несказанно рад отмене разрядов и сословий (напр. в Кронштадте исчезли таблички в парках «Нижним чинам и собакам вход воспрещен», а матросам разрешили ходить по всем сторонам улиц), а также появившейся свободе печати, и стал активно издаваться.
В первые же дни социалистической, Октябрьской революции поехал в Кронштадт чтобы побыть с моряками-балтийцами, понять настроение масс (и матросов и офицеров), принявших новую, пролетарскую власть. Познакомился там с Ф.С.Предтечей — автором текста «Раскинулось море широко», своей любимой песни.

В марте 1918 г. Алексей Силыч предложил Московскому продовольственному комитету свою помощь в снабжении голодающей Москвы зерном. Вспомнив недавний опыт врача В.Г.Давыденко, взявшей санитарный поезд чтобы вывезти сибирских политкаторжан, Новиков возглавил три простаивавших сан. поезда (имели особый статус и хоть какую-то «неприкосновенность») и добился их загрузки текстилем на обмен. С женой и сыном, а также с Максимом, сыном А.М.Горького, писателем И.Вольновым и небольшой охраной он успешно доехал (помогал грозного вида Максим с кольтом) до Барнаула, а потом смог (уже благодаря взводу красноармейцев из Вятки, давшим пулеметную очередь поверх голов бандитов уже собиравшихся грабить поезд у ст. Буй) вернуться на одном из поездов с зерном в Москву (об этом — очерк «За хлебом»). Другие же два с зерном, где главной была М.Л.Новикова, стартовав чуть позже, застряли в Барнауле после подрыва мостов частями Чехословацкого корпуса.
Возвратившись в Барнаул (группу писателей в творческую командировку направил нарком просвещения А.В.Луначарский) для вызволения супруги, А.С.Новиков попадает в город, захваченный еще и отрядами Колчака. Опять же чудом избежав расстрела, он был силой определён писарем в железнодорожный батальон, где пробыл два месяца, до сдачи подразделения войскам Красной Армии. Между тем, этот период был очень плодотворным: А.С.Новиков успевает основать в городе кооперативное издательство «Сибирский рассвет» и начать выпускать одноименный журнал, а в Чите создает издательство «Утес». В 1919 г. он написал и смог выпустить в Барнауле сборник рассказов «Две души» и лирическую повесть с уникальным названием «Море зовет», посвятив ее жене. В 1920 г. в Барнауле он задружился с писателем и просветителем Адрианом Митрофановичем Топоровым, от которого получил литературные материалы о деревенской жизни в разгар колчаковщины. А.М.Топоров, организовав уникальный проект — читку крестьянам рассказов писателей об их же жизни — в 1930 г. издал свой знаменитый труд «Крестьяне о писателях», где есть «народный» разбор и рассказа «Ухабы» Алексея Силыча.

Семья Новиковых приехала в Москву лишь в 1920 г. Тогда же М.Л.Новикова, владеющая иностранной и русской машинописью, устраивается в Народный комиссариат иностранных дел (помог ее отец Людвиг Нагель, вернувшийся в Россию из эмиграции в 1918 г. и уже начавший работать в НКИД).

А.С.Новиков в 1920-1931 гг., входя в объединение литераторов «Кузница» (В.Казин, Ф.Гладков, Н.Ляшко, А.Неверов, Е.Нечаев, П.Низовой, Г.Санников, П.Ширяев и др.), начал развивать удачно найденную свою тематику в литературе — показывать человека в позитивном развитии, переосмыслении себя, почти всегда под влиянием суровой морской стихии. Океан, сила природы выступают у него как некий воспитатель, закаляющий волю и очищающий «дряблые души» от лени, трусости, порочного индивидуализма. Кроме того, ему удаётся великолепно, не повторяясь во множестве своих работ, передавать красоту и силу водной стихии, на что способны только одарённые писатели.

Постоянно находясь в поиске нового, но обязательно хорошо знаемого материала, А.С.Новиков в 1921 г., получив мандат у знакомого по писательской работе Ф.Ф.Раскольникова, командовавшего тогда Балтфлотом, пребывал на базе подводных лодок в Кронштадте (ком. дивизиона А.Н.Бахтин), совершал выходы на подводной лодке «Пантера», беседовал с ветеранами. В результате в 1923 г. появилось первое в России вообще произведение о службе на субмарине — повесть «Подводники» (о трагедии с п/л «АГ-15» в июне 1917 г).

В 1923-28 гг. Новиков-Прибой совершил несколько рейсов на транспортных кораблях «Коммунист», «Герцен» и «Камо». Итогом стали повести — «Женщина в море», «Ералашный рейс» (первая советская морская повесть приключений), «Коммунист» в походе», а также роман «Солёная купель», который, по мнению академика С.Н.Сергеева-Ценского, стал лучшей работой Алексея Силыча из созданного до «Цусимы».

В конце 20-х годов А.С.Новиков-Прибой выступил инициатором создания Дома творчества писателей «Малеевка» около г. Руза под Москвой.

В 1927 г. он написал свою часть в коллективном романе 25 писателей «Большие пожары» (идея принадлежала М.Кольцову, гл. редактору ж. «Огонёк», там же и был впервые опубликован)

Дважды переиздаются «Морские рассказы» и «Две души». Появляются сборники рассказов «Победитель бурь», «Порченый», «Бойня», «Во власти моря» и др. Не раз печатается повесть «Подводники».
О популярности А.С.Новикова свидетельствуют факты: 1926-1927 гг. выходит пятитомное собрание сочинений в Харькове, в 1927-1928 гг. пятитомное собрание сочинений в Ленинграде. В 1929 – 1931 гг. читатели получают уже собрание сочинений в 6-и томах.

Для писательской работы в 1932 году по совету поэта и писателя П.С.Парфенова он получил участок и поставил там дачный дом в поселке Черкизово (ст. Тарасовская Ярославской ж.д.) под Москвой. Перевозку купленного сруба из Завидово организовал на санях бывший боцман «Орла» М.И.Воеводин.

В 1932 г. в своей квартире А.С.Новиков-Прибой долго беседовал с родоначальником мировой космонавтики К.Э.Циолковским, который приехал в Москву на церемонию вручения ему ордена Трудового красного знамени. «Вот какие мы русские люди… И социализм первыми строим, и на другие планеты лететь уже мечтаем… Придет время и еще как полетим-то… Вот здорово будет, на диво всему миру!» — заключил Алексей Силыч.

В июле 1934 г. Новиков-Прибой, Бабель и Кольцов как представители писательского сообщества удостоились чести встречать на аэродроме в Москве фантаста Герберта Уэлса.

С первых же дней своей службы на броненосце «Орёл» Алексей Силыч, наблюдая сам и беседуя с членами команды этого и других кораблей, начал письменно фиксировать уникальный материал о походе на Восток. По возвращении в Россию отдельные его очерки уже в 1906 г. появились в печати – «Гибель эскадренного броненосца «Бородино» 14 мая 1905 г.», «О гибели эскадренного броненосца «Ослябя» и его экипажа 14 мая 1905 г.», «Печальная годовщина» и др.
Однако все записи Алексея Силыча, так необходимые для задуманной большой работы, уже однажды сгоревшие, заново им восстановленные и с трудом сохраненные в японском плену и в долгом пути домой, были утрачены второй раз - в 1906 г. брат Сильвестр в Матвеевском спрятал архив от жандармов, а потом не смог его разыскать. Лишь через 22 года, 4 мая 1928 г. бесценные записи были найдены уже его сыном Иваном и были переданы им Алексею Силычу в присуствии А.В.Перегудова и П.Г.Ширяева (все трое были на охоте ок. Матвеевского). В том же 1928 году свои рукописи передал писателю его друг и наставник инженер «Орла» В.П.Костенко. С этого момента работа над давно задуманным описанием похода и трагедии в Японском море, создание которого Алексей Силыч с учетом отчаянных просьб цусимцев, считал долгом своей жизни, резко ускорилась.

Для «ухода» в обретенные материалы Алексей Силыч с семьей в 1928-1929 гг. с весны до осени проводит в Крыму, в г. Алуште. Там же в 1928 г. он знакомится со своим земляком, маститым писателем, академиком С.Н.Сергеевым-Ценским («Севастопольская страда», «Синопский бой», «Флот и крепость» и др.), с которым обсуждает план и главы «Цусимы». Там же он задружился и с писателем с А.В.Перегудовым, замечательным мастером слова («В те далекие годы», «Солнечный клад» и др.), в доме которого в Ликино-Дулёве написал несколько глав «Цусимы». А.В.Перегудов написал для романа стихи, который декларирует там Вася Дрозд (матрос Кочетков).

Первая часть «Цусимы» - «Поход» была издана в 1932 г. в «Роман-Газете» изд-ва «Худож. литература», и сразу же — в декабре получила в газете «Правда» восторженный отзыв известного критика С.Розенталя, отметившего, что Новиков со своей книгой — «не для эстетов и чистоплюев» — вошел победителем в советскую литературу. Между тем, понимая, что для написания пронзительно точной и полной картины гибели эскадры ему не хватает многих данных и впечатлений, А.С.Новиков обратился через центральные газеты к участникам Цусимского боя с призывом предоставить ему свои воспоминания.
Более трехсот цусимцев безоговорочно прислали своему соратнику личные дневники, фотографии и даже зарисовки с просьбой отобразить в работе эпизоды трагедии для последующих поколений. Многие приходили в квартиру писателя и рассказывали незабываемое. Чтобы поговорить с теми, кто не мог приехать, А.С.Новиков побывал в Рязани, Костроме, Ярославле, Ростове-на-Дону, Царицыне, Одессе и др. городах. Каждая такая встреча с друзьями, особенно с членами команды «Орла» - мл. штурманом Л.В.Ларионовым; инж. В.П.Костенко, последним командиром «Орла» К.Л.Шведе (в романе — Сидоров); лейтенантом. К.П.Славинским; боцманом М.И.Воеводиным; врачом А.П.Авроровым (А.Новиков работал под его началом в лазарете, а позже получил от него медицинский журнал); сигнальщиком В.П.Зефировым, машинистом С.А.Мурзиным, А.Пушкаревым, С.Мельниковым, П.Семеновым, Н.Кочиным, а также с других кораблей — вестовым ком. эскадрой П.Г.Пучковым, мичманами «Блестящего» Г.В.Ломаном и Н.Н.Зубовым, мичманом «Бодрого» Е.С.Гарнетом, офицером «Бравого» Н.В.Третьяковым, торпедистом «Громкого» Ф.П.Богорядцевым, рулевыми «Олега» М.И.Голубевым, С.С.Губенко, А.В.Магдалинским, маш. «Сисоя Великого» А.З.Аракчеевым, И.М.Шплатовым и многими другими, превращалась в десятки новых страниц, отражавших свидетельства очевидцев (!) . «Я обрастаю материалами для «Цусимы», как днище корабля ракушками» — писал автор в письме Сергееву-Ценскому.
«Работа над книгой сделалась групповым творчеством, которое слито в целое личным авторством писателя » — точно подметил писатель К.А.Федин.

Вторая часть «Цусимы» — «Бой» была издана в «Роман-Газете» в 1934 г. С.Розенталь написал в «Правде» — «Если есть книги, подлинно написанные кровью сердца, то несомненно, что эти две книги Новикова-Прибоя — из их числа. «Цусима» — книга, которую читаешь залпом от первой до последней страницы».

В феврале 1934 г. радиостанция «Коминтерн» передала постановку романа, созданную и исполненную Э.Гариным, а в ноябре известный театральный режиссер В.Н.Яхонтов, руководитель труппы «Современник», поставил инсценировку «Цусима» (на премьере выступил Алексей Силыч).

К.Г.Паустовский отметил в «Литературной газете» 24.03.1937 г.: «Цусима» стала великой удачей писателя. Здесь тема настолько потрясает, что перестаешь замечать всё то, что принято замечать у писателей: язык, стиль, композицию.»

В августе 1934 г. А.С.Новиков-Прибой как делегат с решающим голосом вошел в правление Первого всесоюзного съезда советских писателей (а потом участвовал в заседании 1-го Пленума ССП). На открытии Съезда он беседовал со своим литературным наставником — А.М.Горьким (известно, что Горький, наблюдая за творчеством «Силыча», журил его за слабую, по его мнению, эстетику стиля).
Был избран членом Правления Союза писателей СССР, входил в редколлегию журнала «Знамя».

В конце 1930-х годов известный скульптор и художник (илл. «Железный поток» А.Серафимовича и «Тихий Дон» М.Шолохова) Сергей Григорьевич Корольков создал бюст Новикова-Прибоя (сестра скульптора передала его семье писателя только в 1960-х). В 1941 г. художник встречался в Ростове-на-Дону с писателем и договорился с ним об иллюстрации «Цусимы» (к сожалению, этот грандиозный для искусства проект из-за Войны не был осуществлен).
Несколько монументальных изображений писателя также создал скульптор из с. Терадеи Рязанской области, земляк писателя — И.Ф.Тимошин.

В 1938 году Алексей Силыч способствовал созданию Севастопольского городского литературного объединения (теперь оно — имени А.Н. Озерова).

За успехи в литературной деятельности А.С.Новиков-Прибой в 1934 г. Правительством СССР был награжден ценным подарком - легковой автомашиной ГАЗ «М1» (такими же были награждены из числа писателей ещё В.Лидин и М.Пришвин), а 14 февраля 1939 г. - Орденом Трудового Красного знамени (в Кремле вручал «всесоюзный староста» — М.И.Калинин).
Писатель постоянно наращивал текст «Цусимы» — в общей сложности было добавлено более 12 глав! В 1940 г. роман «Цусима» предстал уже в известном всем варианте.

В марте 1941 г. за часть «Бой» дилогии «Цусима» А.С.Новиков-Прибой был удостоен Сталинской Премии 2-й степени (достоверно известно, что И.В.Сталин прочел роман по совету редактора газеты «Известия» И.М.Гронского) .

В основе сюжета «Цусимы» лежит событие, негативно повлиявшее на ход исторического развития России: гибель 2-й Тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала З.П.Рожественского во время морского сражения 27-28 мая 1905 г. в ходе русско-японской войны (с нашей стороны погибло 5 тыс. чел. и был потоплен 21 корабль /в т.ч. 3 новейших броненосца/ из 38, а потери японцев составили — около 300 чел. и 3 потопленных неб. судна — миноносца). Очень много наших матросов, оказавшись за бортом, просто утонуло, не умея держаться на воде (а в РИФ в то время плавать не учили!). Интересно, что разгром эскадры произошел в государственный праздник — 27 мая — «День Священного Коронования Их Императорских Величеств».

Произведение перерастает сюжетные рамки простой хроники и показывает общественно-политическое состояние в России в 1904-05 гг. В романе показана эволюция масс — «в «Цусиме» движется не только эскадра, — движутся вперед в своём развитии обитатели нижней палубы» — писал критик В.А.Красильников.
В «Цусиме» через реально существовавших простых матросов и боцманов (а именно народ в лице многотысячного коллектива является главным героем романа — и это впервые!) и офицеров, соблюдавших славные традиции флота, хорошо отражена сущность русской души. Опять же впервые показаны действия реальных моряков перед лицом смерти, осуществление выбора между следованием воинскому долгу или позорным самосохранением.
Героизм и чувство долга тысяч людей, посланных на заведомую гибель, но не потерпевших поражение, а наоборот, одержавших моральную победу над неприятелем, в то же время отлично оттеняет непрофессионализм и отталкивающие личностные качества отдельных персон из высшего командования - «представительных ничтожеств».
В «Цусиме» отражены 34 корабля, а из более чем 400 (!) упомянутых моряков нет ни одного выдуманного лица (даже гротескный кочегар «Орла» имел прототипа — Тим.Лавр.Бакланова с кр. «Олег»). Есть, правда, псевдонимы: так, Сидоров — это ст. офицер Шведе, Васильев — инж. Костенко, Воробейчик — мичм. Бубнов, Вася Дрозд — матрос Кочетков. Несмотря на эскизность описания отдельных людей, каждому нашелся какой-то свой штрих. «Новиков-Прибой писал о народе тем языком, которым владеет редкий пасатель, — языком народным. Поэтический дар в его истоках своих прикасается к талантам сказителей» — отметил писатель К.А.Федин.
В отличие от других маринистов, для которых пейзаж только фон, Новиков-Прибой сращивает, подстраивает стихию к душевному состоянию участников действия. Проявления её всегда созвучны настроениям, переживаниям людей. Отвлеченные же пейзажи — например Океан во время похода в «Цусиме» — это чаще всего картины величия мироздания, вселенского покоя, противопоставляемого людской бессмысленной сутолоке. Во время же сражения — гнев Океана, картины потревоженной стихии, являются фоном, на котором разыгрывается фантасмагория дикой трагедии.
Роман «Цусима» построен не только на свидетельствах цусимцев, но и на множестве архивных источников, протоколах следствия, вахтенных записях (имелся даже журнал хирургических операций) , а также содержит техническую информацию, взятую автором, прежде всего из дневников В.П.Костенко, из бесед с офицерами (ком. «Орла» К.Л.Шведе, артилл. К.П.Славинским, Н.С.Вечесловым, А.А.Паскиным, Н.Н.Нозиковым и японским артиллеристом с «Асахи» Ятсудой). В романе точны (по имевшемуся журналу сигнальщика Зефирова) даже погодные условия, которые были в ключевых сценах — во время боев. Вместе с тем, некоторые сцены по кораблям в романе не прописаны — писатель, не имея по ним фактов, не стал прибегать к художественному вымыслу. Таким образом, текст романа, выверенный самими цусимцами, уникален по своей достоверности. «Тысячами глаз своих собратьев по флоту он прощупывал все закоулки каждого корабля, получал верные характеристики адмиралов, командиров и офицеров, собирал данные, не зарегистрированные никакими официальными документами. Оттого ему так просто делались понятными все сложные вопросы организации и управления флотом, тонкости технического оборудования судов, секреты морской тактики и стратегии» (В.П.Костенко, «Заметки участника Цусимы» в сб. «Наше слово о литературе», МТП, 1933)
Роман создает поразительный, кинематографический эффект присутствия в том времени, впечатляет гармоничным охватом гигантского пространства, включенностью читателя в события на большинстве кораблей эскадры, буквальным осязанием происходящего.
И ГЛАВНОЕ — произведение примечательно тем — и в этом огромнейшая заслуга писателя-гражданина — что десятки реальных людей — из состава матросов и лиц младшего командного состава, о которых никто бы и никогда не узнал, навсегда вписаны в Историю!

Как считает писатель Н.А.Черкашин: «Цусима» - из того редкого разряда книг, что не только светят, но и греют. Она, как добрый костерок, собирала вокруг себя людей, объединяла их, связывала, роднила… Участники похода Тихоокеанских эскадр - а их, уцелевших, насчитывалось в тридцатые годы несколько тысяч, разбросанные по всей бескрайней стране, - стали искать друг друга, списываться, съезжаться… Старые моряки как бы воспрянули духом. В романе развертывалась ярчайшая панорама матросского мужества. Впервые к ним, комендорам, кочегарам, гальванерам, минерам, сигнальщикам, машинистам, рулевым злосчастных эскадр, применялось слово «герой».

«Цусима» - выдающийся вклад в русскую и мировую литературу. Только до Великой Отечественной войны она переиздавалась не менее семи раз. «Цусима» по инициативе других стран была переведена на 8 языков мира (первыми перевели и издали японцы, выбросив критику в свой адрес), быстро была издана в Великобритании, издавалась в США. Примечательно, что на французский язык для издания в Париже роман перевела Н.В.Труханова — супруга графа, а впоследствии генерала РККА А.А.Игнатьева.

Андрей Геращенко

Новиков-Прибой и его "Цусима"

В ряду писателей-маринистов Алексей Силыч Новиков-Прибой занимает особое место - его известность связана с главным романом всей его жизни, описывающим одно из самых трагических поражений русского флота в русско-японской войне 1905-1907 годов. Наверное, не будет большим преувеличением сказать, что именно "Цусима" принесла ему подлинную всенародную известность. Думаю, что остальные произведения мало известны широкому кругу читателей, но и одной "Цусимы" уже достаточно, чтобы А.С.Новиков-Прибой, чьё 135-летие мы будем отмечать 24 марта 2012 года, достойно вошёл в мир русской литературы.

Родился Алексей Новиков 12(24) марта 1877 года в простой крестьянской семье в центральной России - в деревне Матвеевское Спасского уезда Тамбовской губернии (сейчас это Сасовский район Рязанской области). Как и многие крестьянские дети, маленький Алёша обучался грамоте и счёту в церковно-приходской школе - такие школы тогда были основой для сельского образования. Алёша был любознательным мальчиком и тянулся к знаниям, жадно читая попадавшиеся ему книги. Но приходилось больше работать, помогать по хозяйству. Так в простом сельском труде и прошли его детство и отрочество. На стыке веков в возрасте 22 лет в жизни молодого парня Алексея Новикова произошло событие, которое во многом предопределило и его дальнейшую судьбу, и будущее творчество - он попал служить матросом на балтийский флот. Матрос Новиков посещал вечернюю школу, познакомился с революционерами и даже посещал нелегальный кружок, где познакомился с запрещённой марксистской литературой. Обстановка в России была неспокойная. Новиков думал о возможной революции и о том, какую роль придётся сыграть в ней ему, ещё совсем молодому матросу. Но Новикову не пришлось поучаствовать в первой русской революции. В ночь на 27 января 1904 года японский флот атаковал русские корабли, стоявшие на рейде в Порт-Артуре - незамерзающем морском порте на Ляодунском полуострове, который Россия арендовала у Китая сроком на 25 лет согласно договору 1896 года (тогда же был заключён и договор о строительстве Китайско-Восточной железной дороги - КВЖД). Русский крейсер и два эскадренных миноносца были серьёзно повреждены. На следующий день японцы напали на русские корабли в корейском порту Чемульпо - 6 крейсеров и 8 миноносцев обрушили огонь своей корабельной артиллерии на знаменитый крейсер "Варяг" и канонерку "Кореец". После тяжёлого, неравного боя, хорошо известного нам по ставшей народной песне "Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг" крейсер был затоплен по решению контр-адмирала В.Ф.Руднева, а "Кореец" взорвали. В этот же день Япония официально объявила России войну. 31 марта командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал С.О.Макаров предпринял попытку вывести флот из гавани Порт-Артура, чтобы начать решительные действия на море. Но броненосец "Петропавловск", на котором находился командующий, подорвался на японской мине. Корабль вместе со всей командой пошёл ко дну. Погиб и знаменитый художник В.В.Верещагин. Японцы высадили десант в Манчжурии в июне 1904 года и попытались с ходу взять Порт-Артур. Но русские войска оборонялись больше полугода - крепость пала только 20 декабря 1904 года. Русский флот был затоплен в бухте Порт-Артура. Капитулировавший генерал-адъютант А.М.Стессель в России был предан суду, как изменник, потому что многие военные считали, что Порт-Артур мог ещё обороняться. Не оправдались и расчёты японцев на быструю победу в Манчжурии. Японская армия выиграла несколько серьёзных сражений - в августе 1904 года при Ляояне, сентябре 1904 года на реке Шахэ и в марте 1905 года при Мукдене. Но эти далеко не решающие победы в Манчжурии достались японцам тяжёлой ценой - русская армия потеряла около 50 тысяч человек, а японская - почти вдвое больше - 86 тысяч. Особые надежды Николай II, российское военное командование, да и вся общественность возлагали на посланную в октябре 1904 года для помощи Порт-Артуру Балтийскую эскадру под командованием вице-адмирала З.П.Рождественского. Эскадра вынуждена была совершить долгий поход на Восток почти через половину земного шара. В составе этой эскадры в составе команды броненосца "Орёл" оказался и матрос Алексей Новиков.

Матрос броненосца "Орёл" А.С.Новиков в 1904 году.

Пожалуй, это была последняя надежда добиться перелома в войне. Но 14-15 мая 1905 года русская эскадра потерпела тяжёлое поражение в Цусимском проливе. Разгром русского флота, последовавший после сдачи Порт-Артура, тяжело отозвался в России и значительно уронил авторитет и самого Николая Второго, и власти в целом.

Схема Цусимского сражения

Россия превосходила Японию по военному потенциалу, но из-за значительной удалённости мест сражений от основной европейской территории возникли сложности со снабжением войск и подвозом резервов. Японцы же перебрасывали свои боеприпасы и войска очень быстро, потому что Япония была совсем рядом, а русский флот был повержен и больше не представлял опасности. К тому же сказалось и бездарное, нерешительное командование А.Н.Куропаткина - русский главнокомандующий не смог выиграть ни одного сражения. 9-23 августа в американском Портсмуте Россия и Япония подписали мирный договор, по которому к Японии отошла половина Сахалина и Ляодунский полуостров с Порт-Артуром. Это был ещё относительный успех дипломатии С.Ю.Витте, который возглавлял на переговорах российскую делегацию - японцы изначально требовали весь Сахалин и выплату большой контрибуции. Но в России это не оценили по достоинству, и С.Ю.Витте получил обидно прозвище "граф Полусахалинский". Во время драматичного и трагического для русских Цусимского сражения А.Новиков попал к японцам в плен. Несколько дней пленных продержали в бараках в японском порту, а затем перевезли в город Кумамота, расположенный на юге Японии на острове Киу-Сиу. Алексей Новиков, будучи ещё достаточно молодым человеком, хорошо понимал, что он стал участником одного из крупнейших морских сражений в истории человечества. Сам он считал его одним из четырёх наиболее значимых наряду с Саламинской битвой 480 г. до н.э., христианско-мусульманским морским сражением 1571 года при Лепанто и битвой у мыса Трафальгар, выигранной английским адмиралом Нельсоном. Оказавшись в плену, Новиков начал работу по сбору и записи всего, что он сам видел. Затем А.Новиков подключил к этой работе и других матросов, чтобы составить более полную картину происходящего не только на "Орле", но и на всей Балтийской эскадре. Вот что писал сам А.С.Новиков-Прибой о резульататх своей работы "...через несколько месяцев у меня собрался целый чемодан рукописей о Цусиме. Этот материал представлял собою чрезвычайную ценность. Можно смело утверждать, что ни об одном морском сражении не было собрано столько сведений, сколько у нас о Цусиме. Изучая подобный материал, я имел ясное представление о каждом корабле, как будто лично присутствовал на нем во время схватки с японцами, нужно ли добавлять, что наши записи не были похожи на официальные описания этого знаменитого сражения". Но помимо этой деятельности матрос Новиков занимался и политической агитацией, а также распространением среди пленных запрещённой в России литературы, негативно высказывался о Николае Втором и царском правительстве. Казалось бы, откуда в далёкой Японии революционная литература? Дело в том, что президент Гавайских островов доктор Руссель, часто посещавший русских военнопленных, был политэмигрантом и во время русско-японской войны начал издавать журнал для пленных "Япония и Россия". Поначалу журнал был достаточно безобидным, но постепенно всё больше радикализировался. Наладив контакт с А.Новиковым, Руссель присылал на его имя и журналы, и другую нелегальную литературу, которую матрос затем распространял по всему лагерю для военнопленных. Об этой его деятельности узнало русское военное командование, и на одном из собраний, которое разрешили провести японцы, представители русских властей 8 ноября 1905 года прямо заявили, что если пленные матросы и солдаты в Кумамото не разберутся сами с разного рода революционными агитаторами, то правительство примет решение вообще не возвращать пленных в Россию. Это вызвало серьёзные беспорядки. Возле барака, где проживал А.Новиков, на следующий день - 9 ноября, собралась толпа солдат с требованием выдачи для расправы будущего автора "Цусимы" и его ближайшего помощника К.Болтышева. Матросы отбили первое нападение. Но недовольные пленные вернулись повторно, и возле барака собралась уже толпа в три тысячи человек, вооружённых топорами, кольями и камнями. А.Новиков, ещё недавно бывший во многом неформальным лидером лагеря, на себе самом испытал, что такое сила плохо управляемой толпы. Наверное, всё это актуально и в наше время, наполненное митингами и шествиями. Вот что писал сам А.Новиков-Прибой о том, что тогда чувствовал: "Мысли стыли от ужаса, когда я смотрел на их напряженно вздувшиеся лица, съехавшие набок рты, вывернутые глаза. Никаких сомнений не оставалось, что меня и моих товарищей не только убьют, но будут еще и издеваться над нашими трупами. Случайно выйти живым из цусимского ада и через несколько месяцев на далекой чужбине погибнуть от рук своих соотечественников, -- что еще может быть несуразнее этого? Я понял тогда, быть может, в первый раз, что такое толпа. Совсем еще недавно я был для нее до некоторой степени вождем, она всячески приветствовала меня, а теперь она готовилась с неумолимой жестокостью меня, растерзать, в надежде что этим она облегчит свою судьбу". Некоторые пленные стали входить в барак, но не решались нападать, опасаясь револьверов и другого оружия, которое по распространившимся среди них слухам было у А.Новикова и его товарищей. Но затем нападавшие бросили бутылку с песком в одного из матросов из группы Новикова и рассекли ему скулу. Начались приготовления к поджогу барака, который был сделан из тёса и покрыт сухой рисовой соломой. Тогда у Новикова и его товарищей, которых было всего двенадцать, возникла идея самим первыми напасть на толпу, используя японские кинжалы. Это был полный отчаяния поступок - писатель и его товарищи, по сути, шли на верную смерть. Но и оставаться было нельзя - это означало просто сгореть заживо. Потом, уже работая над "Цусимой", Алексей Силыч Новиков-Прибой часто мысленно возвращался к тому дню - пожалуй, тогда он был гораздо ближе к смерти, чем во время самого Цусимского сражения. Разговаривая с бывшими участниками Великой Отечественной войны и войн уже нашего времени - Афганской и Чеченской, я часто подмечал одну любопытную деталь: подготовленные, опытные солдаты часто выживали в самых безнадёжных ситуациях в том случае, когда включали все резервы своего организма. Но в этом случае всё происходило практически на бессознательном уровне. Пытаясь осмыслить тот кинжальный прорыв двенадцати матросов через многотысячную неиствовавшую толпу, А.Новиков-Прибой написал поразительно искренние строки: "Болтышев двинулся к выходу. Мы последовали за ним. Пока мы шли к двери, мне казалось; что во всей вселенной ничего больше не осталось, кроме этой оравы людей, жаждавшей превратить нас в кровавое мясо. Что-то зоологическое проснулось и во мне, как будто я никогда не читал прекраснейших книг гениальных творений, призывавших к человеколюбию. Каждый мускул мой напрягся. Единственная мысль, холодная и ясная, как луч в морозное утро, пронизывала мозг -- не промахнуться бы и ловчее нанести удар врагам". Интересно, что эти строки, в которых не было и намёка не некое одухотворённое противостояние самодержавию или реакционным силам, что было так модно в СССР, не тронула цензура - наверное, и сами цензоры ощутили всю глубину и чудовищную правду этих слов. К.Болтышеву удалось сразу же зарезать одного из нападавших. Обнажив кинжалы, на нападавших бросились и остальные матросы. И тут произошло то, чего никто не ожидал - испуганная толпа отпрянула в стороны, а затем и вовсе бросилась бежать. Воспользовавшись этим замешательством, А.Новиков, К.Болтышев и их товарищи покинули лагерь военнопленных и оказались в Кумамота, где их арестовала полиция и посадила в японскую тюрьму. Через два дня японских переводчик сообщил, что в результате продолжившихся в лагере волнений все вещи А.Новикова и, самое трагическое - чемодан с рукописями и документами о Цусимском сражении, были сожжены. Труд нескольких месяцев был утрачен. Сейчас, с расстояния нашего времени, нам трудно понять, зачем А.Новиков так рисковал и погубил свою серьёзную работу из-за каких-то революционных пропагандистских действий. Но нужно хорошо понимать, что он, находясь в плену, считал виновником поражения русского флота в Цусимском сражении и русско-японской войне в целом именно Николая Второго и царское правительство и поэтому откровенно их ненавидел. Тем не мене в душе А.Новикова шла тяжелейшая борьба между будущим писателем и нынешним революционером. Потрясение от утраты Цусимского архива было таким сильным, что А.Новиков не мог спать целую неделю и был в итоге благодарен японскому врачу, который при помощи лекарств помог ему придти в себя. В лагере тем временем произошли изменения - после визита офицеров броненосца "Орёл", на котором и служил А.Новиков, пленные стали склоняться в сторону поддержанных даже офицерами революционных идей. Были избиты те, кто призывал убивать А.Новикова и его товарищей. Весь лагерь написал обращение к японцам с просьбой вернуть А.Новикова. Возвращение будущего мариниста было триумфальным - его качали на руках, встречали с красным флагом и революционными песнями. Но А.Новиков больше не испытывал иллюзий: "Меня качали, выкрикивая "ура". Но, подбрасываемый вверх десятком здоровых рук, я покрывался холодной испариной и чувствовал себя так же, как, вероятно, чувствовали бы себя котенок в лапах забавляющегося с ним тигра". Материалы о Цусимском сражении А.Новиков начал восстанавливать по памяти ещё в японской тюрьме. Затем продолжил эту работу в лагере, но восстановить архив так и не удалось - пленных начали возвращать в Россию, отправляя крупными партиями во Владивосток. Но неласково встретила бывших пленных Россия. Тем, кто сейчас упрекает А.Новикова в излишне критическом настроении в отношении российской власти и царского правительства, я хочу напомнить, в каких условиях эшелоны с бывшими пленными матросами двигались по Сибири: "Мы ни разу не мылись в бане, покрылись слоем, грязи и совсем обовшивели. На питательных пунктах кормили отвратительной бурдой, а хлеб получали мерзлый и настолько жесткий, что его распиливали на порции пилой или рубили топором. Матросы, раздраженные всем этим буйствовали и громили станции. А в это время в Сибири свирепствовали карательные отряды генералов Ренненкампфа и Меллер-Закомельского. Некоторые из нашего эшелона попались им и сложили свои головушки, будучи уже на пути к родине". В марте 1906 года А.Новиков вместе со своим Цусимским архивом, наконец, добрался до родного Матвеевского в Тамбовской губернии. Здесь его ожидало новое горе - всего за две недели до возвращения А.Новикова умерла его мать. Их такая долгожданная встреча после долгой разлуки так и не состоялась. В апреле А.Новиков, продолжавший работу по сбору информации о Цусиме, получил газету "Новое время", где был напечатан его очерк "Гибель броненосца "Бородино", написанный со слов матроса Ющина, который служил на этом броненосце. Они познакомились во время японского плена. Когда очерк был написан, Ющин в разговоре с Новиковым подтвердил, что написано так, ак будто сам автор присутствовал на корабле. Но выход очерка в газете "Новое время" был полной неожиданностью для самого А.Новикова - он его туда не отправлял. К тому же сам очерк был значительно изменён по соображениям цензуры. В деревне А.Новиков не оставлял революционной деятельности и был вынужден скрыться от преследования полицией и переехать в Петербург. Уже там писатель узнал, что его очерк попал в газету благодаря вдове погибшего командира "Бородино" Серебренниковой, которой передал рукопись Ющин (по его просьбе А.Новиков ещё в лагере написал ему копию). Любопытна и история получения первого гонорара А.Новиковым. Как-то он вместе с сослуживцами собрался отметить какой-то праздник и выпить. Денег было мало, тогда кто-то и подал идею сходить в редакцию "Нового времени" за гонораром. Но в редакции ответили, что вначале нужно получить письменное согласие Серебренниковой. После того, как это было сделано, А.Новиков получил целых пятьдесят два рубля, хотя рассчитывал максимум на пять. На все деньги купили водки, вина и закуски. Пир стоял горой. Бывшие сослуживцы уважительно отзывались о своём товарище, обеспечившем праздник. Основной мыслью, запомнившейся А.Новикову, были частые слова о том, что теперь он стал большим человеком - литератором, а раньше был простым матросом, которому любой начальник на корабле мог дать в физиономию. Дело в том, что в то время "неуставные взаимоотношения" на флоте чаще всего выражались в виде рукоприкладства со стороны офицеров по отношении к матросам, о чём сейчас не любят говорить. В это время у А.Новикова под псевдонимом "Матрос А. Затертый" вышли две небольшие книги - "За чужие грехи" и "Безумцы и бесплодные жертвы", посвящённые Цусимскому сражению. Но они были конфискованы. Революция пошла на спад, и А.Новиков вынужден был эмигрировать за границу. Он побывал в Европе и Северной Африке, работал матросом на торговых судах в Великобритании. С 1912 по 1913 год А.Новиков жил у М.Горького на Капри. Горький сыграл большую роль в судьбе Новикова-Прибоя. В 1911 году А.Новиков написал революционный рассказ "По-тёмному", который М.Горький высоко оценил и помог напечатать в 1912 году в "Современнике". Это и послужило началом их дружеских отношений. А.С.Новиков-Прибой так говорил об этом периоде: " Горький поставил меня на ноги. После учёбы у него я твёрдо и самостоятельно вошёл в литературу". А.Новиков вернулся в родное село в 1913 году в связи с амнистией, посвящённой 300-летию династии Романовых, но по чужому паспорту. Старший брат Сильвестр спрятал от полиции цусимский архив А.Новикова, но так и не потом отыскать, куда именно. Казалось, что идею о написании романа "Цусима" преследует какой-то злой рок. А.Новиков был в полном отчаянии. Писатель изредка публиковался, но печатали его весьма неохотно и со значительными цензурными правками. В 1914 А.С.Новиков подготовил первую большую книгу "Морские рассказы", но из-за проблем с цензурой она вышла только в 1917 году. После революции А.С.Новиков-Прибой стал членом группы пролетарских писателей "Кузница", стал обретать всё большую популярность. Но к главной, задуманной им книге о Цусимском сражении он пока не решался приступать, не имея необходимого материала. Но не зря мудрец Овидий сказал в древности" "Иди, и там, на краю отчаяния, обретёшь надежду!". Отгремели гражданская война и революция. Бывший матрос и революционер стал писателем А.С.Новиковым-Прибоем. Как-то в 1928 году А.С.Новиков-Прибой приехал в родные места на охоту вместе с писателями П.Низовым, П.Ширяевым, Л.Завадовским и А.Перегудовым. каково же было удивление А.С.Новикова-Прибоя, когда его племянник Иван, сын умершего Сильвестра, который теперь хозяйничал в доме, положил перед ним накануне возвращения писателей в Москву связку бумаг, которую он нашёл возле сарая в старой колоде-улье. А.С.Новиков-Прибой не верил своим глазам - это было просто невероятно, перед ним был его восстановленный второй цусимский архив, спрятанный братом Сильвестром от полиции 22 года назад. Не зря говорят, что русскому человеку родная земля всегда в помощь. Окрылённый и счастливый А.С.Новиков-Прибой возвращается в Москву. Теперь у него есть материал для книги, ведь много успело стереться из памяти, и без этого архива написать книгу было бы намного труднее, если вообще возможно. Во время свой работы А.С.Новиков-Прибой неоднократно встречался с оставшимися в живых участниками Цусимского сражения. В 1932 году, наконец, вышла первая часть "Цусимы" - главного труда всей его жизни. Книга была очень успешной. Сам А.С.Новиков-Прибой относился к тексту очень трепетно: "Ни одной главы я не пускал в печать, предварительно не прочитав ее своим живым героям. И все же несмотря на такой обильный материал, книга была бы написана по-другому, если бы я сам не пережил Цусимы и не испытал ужасов этой беспримерной трагедии". Вторая часть романа увидела свет в 1941 году. В связи с этим А.С.Новиков-Прибой стал лауреатом Сталинской премии второй степени. А затем началась Великая Отечественная война. А.С.Новиков-Прибой активно работал - писал очерки и статьи в газету "Красный флот", журналы "Краснофлотец" и "Красноармеец", публиковал в 1942-1944 годах роман "Капитан I ранга", мечтал дожить до Победы. Роман остался незаконченным - Алексей Силыч Новиков-Прибой умер 29 апреля 1944 года в Москве и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Некоторые писатели и критики ругают автора "Цусимы" за якобы примитивный литературный стиль. Я с этим никак не могу согласиться, потому что "Цусима" - совершенно цельное, законченное произведение и особенности языка романа соответствуют самому замыслу писателя. Роман многократно переиздавался на самых разных языках, что является лучшим тому свидетельством. А.С.Новиков-Прибой шёл к своей главной книге через множество трудностей и преград - войны, тюрьмы, лагеря, скитания по миру. Всё это он делал по зову своих души и сердца исключительно "во славу российского флота" и нашей Родины. В его жизни, сравнимой по насыщенности событиями и их драматизму с самим Цусимским сражением, отразилась вся непростая история нашей страны первой половины двадцатого века. Благодаря его подвижничеству русская литература обрела один из своих самых ярких исторических романов. Цусимское сражение - тяжёлое поражение русского флота. "Цусима" А.С.Новикова-Прибоя стала подлинной победой русского духа, характера и природного таланта простого российского матроса.

Круизны й теплоход "Новиков-Прибой".